Время соборов. Искусство и общество 980-1420 годов

Однако настоящие эстетические изменения затронули хоры новой церкви. На противоположном конце, там, где, повторяя движение восходящего солнца, завершалось литургическое шествие, Сугерий устроил источник света, место, где становилось возможным в ослепительном сиянии приблизиться к Господу. Было решено убрать стены, и строителям пришлось использовать для этого все архитектонические возможности того приема, который до сих пор применялся в зодчестве лишь для украшения, — речь идет о пересечении стрельчатых арок. Таким образом между 1140 и 1144 годами была перестроена «часть часовен, расположенных полукругом, и вся церковь засияла необыкновенным светом, проникавшим сквозь огромные окна и не имевшим никаких преград на своем пути». В XII веке в главной церкви монастыря было принято устраивать множество часовен. Теперь почти все монахи становились священниками; каждый день они должны были совершать богослужение, а для этого требовалось все больше алтарей. Романские образцы предлагали план галереи церковных хоров, от которой во все стороны отходили ответвления-ниши. Сугерий приложил все силы, чтобы сделать эти ниши как можно более открытыми дневному свету. Изменив строение сводов, он добился появления дополнительных окон; заменил стены-перегородки колоннами и воплотил свою мечту — придал стройность ходу богослужения, подчинив освещение храма особой логике. Все участвующие в службе будут теперь собраны вместе, организованы в единое целое самой формой полукружия и более того — объединяющим всех светом. Движения молящихся, подчиненные единому ритму, должны находиться в гармонии с освещением, подобно тому как сливаются голоса в пении хорала. Омытые одним светом, совершаемые одновременно священником и молящимися, литургические действия соединяются в единодушную хвалу Господу — в Симфонию. Итак, в день торжественного освящения хоров, месса была отслужена «столь празднично, с такой радостью и охватившим всех чувством единства, что дивное пение, возносившееся с хоров, своей стройностью и гармонией напоминало симфонию ангельскую, а не человеческую».

Дионисий Ареопагит славил в основном единство Вселенной. Следовательно, необходимо было, чтобы от хоров до дверей солнечное сияние могло беспрепятственно заливать все внутреннее пространство церкви и таким образом все строение превратилось в символ мистического акта Творения. Сугерий велел разрушить амвон, «который, словно мрачная стена, перекрывал центральный неф. Сделано это было для того, чтобы не затмевались красота и великолепие церкви». Сметается любая стена, любая завеса на пути, по которому изливается и возвращается обратно поток божественного света. «Когда задняя часть храма соединяется с передней, церковь сияет, ибо и средняя ее часть осиянна. Сияние это — то, что сияющее сплавлено со светом, и сияет благородный храм, который пронизан новым светом»[87]

.

Сугерий совершил задуманное, возведя пристройки с двух сторон церкви. Ему не хватило времени выстроить между папертью и хорами еще один неф, который соединял бы их. Он ограничился тем, что предложил его план. Сочетая новую технику строительства сводов с архитектурными традициями Нейстрии, он, несомненно, задумал неф как некое свободное пространство — прообраз внутреннего единства здания, которое спустя сто лет было воплощено в Буржском соборе.

Поэтика света, возникшая из богословских рассуждений Сугерия, и порождаемая ею эстетика нашли свое отражение не только в архитектуре. В представлениях монаха XII века божественное сияние концентрировалось в некоторых особенных предметах. Так же как внутреннее строение здания, эти предметы увлекали душу от тварного к нетварному, от материального к тому, что нельзя описать словами. Посредниками между двумя мирами были, в частности, драгоценные камни. Религиозные мыслители приписывали им особое, нравственное значение. Каждый камень находился в символической связи с христианскими добродетелями. Их представляли сверкающими совершенным светом в величественных стенах Небесного Иерусалима. Когда король Людовик VII закладывал первый камень в основание хоров Сен-Дени, ему было вручено несколько драгоценных камней для того, чтобы он положил их рядом с обычным. Монахи в это время пели слова псалма: «Стены твои из драгоценных камней». Внутри церковь также полагалось украшать сокровищами: их блеск должен был отражать потоки света, сквозь множество окон заливавшего хоры — часть церкви, имевшую особое значение в богослужении. Любовь к драгоценностям, эмалям, хрусталю, к любому взаимодействующему со светом материалу, всегда привлекавшему предводителей варварских народов, нашла теперь объяснение — литургическое и мистическое. По словам Сугерия,