Время сумерек. После Старого мира

Ведь нация не дается готовой. Она воспитывается вокруг определенных ценностей, причем воспитывается не «лозунгами», не маршировкой, не массовым внушением, но только обращением к личности и светом, который эта личность вносит в жизнь окружающих. Просвещение обращено к личности или нет его. Бытовые привычки, физическое существование на земле – не создают еще нации; они только почва, на которой нация может вырасти. Страна, границы, армия, правительство – еще не нация, не культурное единство. Культурное единство воспитывается формообразующими усилиями просвещения и отдельных личностей, им затронутых. Пушкин, скажем – великий русский просветитель.

Просвещенная личность знает свое место в мире, среди поколений и внешних событий. Определить свое место личность может только при помощи некоторых неподвижных звезд. Этими неподвижными звездами, опорой самоопределения, могут быть как действительные, так и вымышленные образы – личности и нации по большому счету безразлично, на что опереться. ⁴⁰ Нам, русским, незачем измышлять себе точку опоры – у нас есть историческая Россия, пережившая революцию и осознавшая, продумавшая ее в изгнании. «Внеземельная Россия» была в своем роде счастливее коренной: революция стала для нее пережитым и осмысленным событием. «Материковая» Россия ни одного усилия не потратила пока что на осмысление революции; все, что от социализма и «нового порядка», принимается до сих пор как данность…

Но всё меняется. Только разрушители и циники уверены в том, что опрощение, потеря почвы – навсегда. Они не учитывают естественной, всепобеждающей человеческой тяги к сложности. Никакие «равенство» и «простота» не вечны. Желание особности и развития всё преодолеет.

Что же касается национального самоопределения через «нормальность», или через «справедливость» (т. е. уравнительство), или через военные победы – все это неполноценно, не связывает и не имеет творящей силы. Не определив своего места в истории, в ней нельзя остаться.

Заметки

[

←1

]

Измененного без достаточных на то оснований и наиболее враждебным по отношению к внешнему образу и внутренней логике языка способом. См. статью одного из участников Орографической комиссии, Н. К. Кульмана, «О русском правописании».

[

←2

]

Кн. С. Волконский совершенно верно говорил: «У насъ всегда твердили, что содержаніе важнѣе формы, и поэтому всякое воспитаніе формы почиталось ненужной роскошью, барствомъ и даже считалось вреднымъ. <…> Въ этой неспособности оцѣнить воспитательное значеніе формы, какъ опредѣляющей собою ясность, а потому и большую цѣнность содержанія, нужно искать причины той легкости, съ какою наши авторитеты научные пошли на измѣненіе правописанія»

[

←3

]

Т. е. уверенное, осознанное владение неповторимым внутренним космосом.

[

←4

]

Не случайно в 1918, под флагом «научности», в России было введено правописание, наиболее подходящее для того, кто не любит задумываться над значением письменного слова, хочет владения речью без понимания ее смысла. Внутренно-связная орография предъявляет умственные требования, которые выглядят лишними с точки зрения чисто технической. Зачем задумываться над мыслью, строить в уме грамматически-правильное предложение прежде, чем выразить его на бумаге? А «классическое» правописание этого требует. Новый орфографический принцип мог быть полезен для скорописи, но письменное слово – погубил.

[

←5

]

«Не там и не тогда, – говорит об этом чувстве Набоков, – не в этих косматых снах, дается смертному редкий случай заглянуть за свои пределы, а дается этот случай нам наяву, когда мы в полном блеске сознания, в минуты радости, силы и удачи – на мачте, на перевале, за рабочим столом… И хоть мало различаешь во мгле, все же блаженно верится, что смотришь туда, куда нужно».

[

←6

]

Влияние революции было демократическое, хоть революционеры и правили самовластно. Демократия враждебна сложности мыслей, отношений, внутренней жизни – как недоступной среднему человеку. Последствия демократизации разрушительны: целый слой понятий, умственных привычек, сложных форм мысли и слова уходит у личности из-под ног. Внутренняя жизнь упрощается до первобытных форм.... а жертвы этого опрощения уверены, что они во всех отношениях выше своих «темных» предков.

[

←7

]

Если бы не общепринятая мораль, высоко ценящая отказ от собственных желаний и служение «дальним целям» – интеллигенцией не был бы принят и большевизм, который от всяких желаний «для себя» Россию освободил. Во всяком случае, «людей ума и чернил» революция соблазнила именно этим. Пока топор не опускался на очередную шею, мерцающий свет нового нравственного порядка манил носимую этой шеей голову…

[

←8

]

Не зря А. В. Карташев говорит: величие Петра в том, что тот привил России римское (языческое, замечу от себя) начало.

[

←9

]