Время – убийца

Она погрузилась в сладостную эйфорию. Сегодняшний Наталь мало чем напоминает мужчину, которого она не забывала ни на один день, но, как это ни странно, разочарование таяло. Как будто кумир ее юности, певец с идеальной фигурой, сошел с глянцевого постера, и оказалось, что каждое несовершенство делает его еще более соблазнительным. Человечным. Милым.

Клотильда помнила Наталя, по которому сходила с ума в пятнадцать лет. Тогда он был для нее недостижимой мечтой, а двадцать семь лет спустя стал хрупким разочарованным фантазером. Непонятым. Недолюбленным. Несчастливо женатым.

Иными словами, все еще свободным!

Все еще свободным! Парадоксальное определение… Наталь все еще свободен… потому что женщина украла его свободу. Клотильда засмеялась. По большому счету, все влюбленные женщины – воровки, они мечтают о встрече с прекрасным принцем… чтобы заточить его в подвале.

Клотильда положила телефон на тумбочку и погрузилась в дрему, закопавшись в горячие влажные простыни, как в полотенце в турецкой бане.

Ее разбудил Франк:

– Спасибо за завтрак, дорогая.

Черт, она выпала из жизни на целых полчаса!

Клотильда открыла глаза и не отклонилась, когда Франк поцеловал ее в лоб, хоть и не поняла, с чего вдруг муж расщедрился на ласку.

Спасибо за завтрак?

Она резко повернула голову и увидела накрытый стол.

Свежий хлеб, круассаны; кофе, чай, мед и пиалы. Фруктовый сок и джемы.

Неужто Франка так сильно вдохновил пробег до Нотр-Дам де ла Серра, что он решил поразить ее воображение, приготовив еду? А фраза «спасибо за завтрак» – не что иное, как ироничное приглашение к столу. Мужественный спортсмен тормошит вялую бездельницу…

Клотильда бросила виноватый взгляд на телефон.

Нельзя все испортить…

Она чмокнула мужа в шею:

– Спасибо.

– За что? – удивился Франк.

– За королевский пир. Не хватает только вазочки с розой.

– Хочешь сказать, это не ты? – изумился он.

– Конечно, нет, я спала.

– А я только что вернулся.

Оба изумленно-недоверчиво посмотрели на дверь, за которой спала их дочь.

Валу?

Поверить в то, что она проявила внимание к родителям, было еще труднее, чем в тайное вмешательство эльфов. Девочка недовольно заворчала, когда отец отодвинул штору и луч солнца попал ей на лицо.

Не Валентина, не Франк, не она сама…

Так кто же?

Клотильда накинула рубашку, подошла к столу и обратила внимание на детали, которые не заметила сразу. Стол накрыли на четверых, что было сущей ерундой по сравнению с другими совпадениями.

Франк вышел из комнаты дочери, Клотильда взяла его за руку и кивнула на стакан с розовато-оранжевым соком и белую пиалу:

– Николя всегда сидел на этом самом месте, на краю стола. И каждое утро пил грейпфрутовый сок и молоко.

Он промолчал, и Клотильда продолжила, ткнув пальцем в чашку и еще теплый кофейник:

– Папа садился напротив и пил черный кофе.

Чайник, два пакетика.

– Мы с мамой больше любили чай. Она покупала варенье на портовом рынке – из инжира и плодов арбутуса[109].

Клотильда повернула баночки этикетками к Франку, отодвинув хлебную корзину.

Инжир и арбутус.

Она оперлась о стол, не доверяя ногам.

– Все здесь, Франк. Все, как…

Он закатил глаза:

– Как двадцать семь лет назад, Кло? Как ты можешь помнить, что за варенье вы ели за завтраком двадцать семь лет назад? Марку чая?

Она бросила на мужа недобрый взгляд:

– Как? Да очень просто! Это были последние моменты, прожитые с моей семьей! Последний совместный завтрак. С тех пор я тысячи ночей и дней провела с призраками мамы, папы и Нико. Они подсаживались рядом каждое утро, когда ты уезжал на работу и я оставалась одна. Да, я помню, Франк. Каждую деталь.

Он тут же сдал назад, сменив угол атаки:

– Ладно, Кло, ты права… Но признай, что речь идет о простом совпадении. Чай, кофе, фруктовый сок, местное варенье. Так завтракают девять семей из десяти.

– А стол? Кто накрыл на стол?

– Понятия не имею. Может, Валу нас дурит? Или ты. Или я? Не исключено, что это чья-то глупая шутка. Что, если это твой друг Червоне или его верный Хагрид решили проявить внимание? Кажется, оба тебя обожают.

Клотильда вздрогнула, услышав прозвище Орсю, и с трудом справилась с желанием ударить ногой по шаткому столику, чтобы остывший кофе и подтаявшее масло оказались на полу.

Спокойствие Франка выводило ее из себя.

– Кто-то хочет навести тебя на мысли о прошлом, Кло. Не втягивайся в эту игру. Не пытайся узнать, кто…

Она не дослушала – заметила на стуле сложенную пополам газету.

«Монд». Свежий номер.

Клотильда смотрела на нее с таким ужасом, как будто боялась, что страницы вот-вот загорятся.

– А… газета?

– Аналогично. Инсценировка. Думаю, твои родители, как все отпускники, каждое утро читали газету.

– Ни-ко-гда! – отрезала Клотильда. – Мои родители никогда не читали газет на отдыхе. Это случилось всего раз. Один-единственный. Папа отправился в Кальви, принес «Монд» до того, как проснулась мама, и положил ее на стул. В то утро мы последний раз завтракали вместе. На следующий день папа отправился с кузенами в трехдневное плавание на яхте к Кровавым островам[110], а вернулся 23-го, в день аварии.