Время умирать

Наконец она разомкнула объятия и немедленно спросила вновь:

— Ты думал так?

— Я не могу без тебя, — ответил он.

— Ты можешь сказать лучше.

— Ты самая прекрасная женщина, которую я когда-либо знал.

— Неплохо, но все же это не то, что я хотела бы услышать.

— Я люблю тебя!

— Наконец-то, Шон! И я тоже люблю тебя. — Она снова поцеловала его, и они забыли обо всем на свете. Их губы слились и тела переплелись под поверхностью воды.

Шон не знал, как долго это продолжалось, но вскоре Джоб потревожил их.

— Нас прибивает к берегу, — сообщил он.

Течение вынесло их дерево к очередной излучине реки, и оно застряло на обнажившейся песчаной отмели. Шон, опустив ноги, коснулся дна.

— Перетащите его на глубину, — приказал он, и, все еще прикрытые листвой, они толкали дерево до тех пор, пока оно не снялось с песчаной отмели. Течение снова подхватило его и понесло к следующему повороту.

Задыхаясь от усилия, Шон забрался на сук дерева над головой. Клодия подплыла к нему и забралась туда же.

— Шон, — сказала она изменившимся голосом. — Я не могла спросить тебя, в основном потому, что я не хотела услышать ответ… — Она прервалась, глубоко вздохнув. — Мой отец?..

Шон молчал, подыскивая нужные слова, когда Клодия заговорила снова.

— Он не вернулся с тобой, не так ли?

Шон покачал головой, и его отяжелевшие волосы облепили лицо.

— Он нашел своего слона? — мягко спросила девушка.

— Да, — просто ответил он.

— Я рада, — прошептала Клодия. — Я хотела, чтобы это был мой последний подарок ему.

Она обхватила Шона за шею, прижавшись щекой к его щеке, так что ей не нужно было смотреть ему в глаза, и только тогда задала следующий вопрос:

— Мой отец мертв, Шон? Я должна услышать это от тебя, чтобы поверить.

Он обнял ее свободной рукой и ответил:

— Да, милая. Капо мертв, но он умер смертью настоящего мужчины, как и хотел, и Тукутела, его слон, ушел вместе с ним. Хочешь узнать подробности?

— Нет. — Она покачала головой, крепко держа его в объятиях. — Не сейчас. Может, никогда. Он умер, и частица меня и моей жизни умерла с ним.

Шон не мог найти слов утешения. Он обнимал ее, пока дочь оплакивала отца. Она плакала беззвучно, прижимаясь к нему, рыдания сотрясали ее. Слезы смешивались с каплями речной воды, но она чувствовала их соль на губах Шона, когда он снова и снова целовал ее, и его сердце умирало от горя вместе с ее сердцем.

Так они плыли вниз по широкой зеленой реке, с берегов до них доносился дым и запах битвы, слабые крики и стоны раненых.

Шон не мешал Клодии в ее немой скорби, и постепенно всхлипывания, сотрясавшие ее, стихли. Наконец она прошептала:

— Не знаю, как бы я вынесла это без твоей помощи. Вы были так похожи. Я думаю, именно это прежде всего и влекло меня к тебе.

— Принимаю это как комплимент.

— Я это и имела в виду. Благодаря ему у меня появился вкус к сильным и властным мужчинам.

Позади них, почти на расстоянии вытянутой руки, плыл труп. Тигровая камуфляжная куртка была наполнена воздухом, и он лежал на спине. Его лицо, совсем молодое, говорило о том, что это был мальчик лет пятнадцати. Из его ран вымылась почти вся кровь, только бледно-розовый след дымкой тянулся за ним. Но и этого было достаточно. Шон видел искривленные головы рептилий, похожие на кору древнего дуба, медленно двигающиеся по течению, сопровождая кровяной след, рябь, идущую от отвратительных морд, извивающиеся длинные хвосты. Два огромных крокодила обгоняли друг друга в погоне за добычей. Одна из рептилий, настигнув труп, высунулась из воды, ее челюсти с неровными рядами желтых зубов широко раскрылись, а затем сомкнулись на трупе. Зубы прошли через мертвую плоть со скрежетом, ясно донесшимся до них, и Клодия, зажмурившись, отвернулась. Прежде чем крокодил смог утащить тело под воду, вторая рептилия, еще более крупная, чем первая, тоже вонзила зубы в мертвое тело, и ее челюсти начали свою черную работу.

Зубы крокодила не рассчитаны на то, чтобы сразу рассекать мясо и кости, поэтому они продолжали сжимать челюсти, работая огромными гребенчатыми хвостами, вращаясь в воде, злобно изгибаясь в белой пене, не отпуская труп, расчленяя его так, что были слышны звуки разрываемой плоти и хруст ломаемых костей.

Охваченная ужасом Клодия посмотрела назад и замерла, когда одна из гигантских рептилий поднялась высоко над водой с рукой в челюстях и проглотила ее. Светло-желтые складки на внутренней поверхности ее глотки выпятились, когда кусок проскользнул вниз, а затем она ринулась обратно, чтобы оторвать следующий.

Дерясь за жалкие человеческие останки, крокодилы уплыли от дерева, и Шон почувствовал огромное облегчение, вспоминая длинный шрам от колючей проволоки на своей спине, — ведь его кровь также должна была окрасить зеленые воды.

— О боже, это все так ужасно! — прошептала Клодия. — Это становится ночным кошмаром!

— Это Африка. — Шон обнял ее, чтобы успокоить. — Но я здесь, с тобой, так что все будет хорошо.

— Будет, Шон? Думаешь, мы выберемся отсюда живыми?

— Никакой денежной гарантии нет, — признал он. — Если это то, что ты имеешь в виду.