Время великих реформ

Я начал свой день, отправившись к 9 часам на панихиду на могиле великого князя Михаила [358], это был день его рождения, а я всегда испытывал к нему признательность, ибо он всегда был очень добр ко мне, и обращался со мной, как истинный друг, хотя я был моложе него почти на 20 лет. Вернувшись оттуда, я получил твое вчерашнее восхитительное письмо, и добрые слова его наполнили меня радостью.

Я счастлив, что ты также оценила наше вчерашнее вечернее bingerle, которое доставило нам лихорадочное наслаждение и заставило еще больше влюбиться друг в друга. Ты поймешь, милая подруга души моей, по всему, что я написал тебе вчера, насколько наши мысли вновь во всем совпали.

Воистину мы ежедневно доказываем друг другу, что вся наша жизнь состоит в нашем обоюдном обожании, и что мы совершенно обратились в одно существо и морально и физически, и потому все наши помыслы и желания одинаковы. Теперь я должен тебя оставить, чтобы пойти к обедне, и там наши мысли и наши молитвы тоже будут одинаковы. До свиданья, надеюсь, в 2 1/2 часа.

В 3 1/2 пополудни.

Я вернулся с прогулки с дочерью, и меня клонит в сон, но перед тем, как лечь, хочу сказать тебе, как я счастлив нашей недавней встречей. Мы оба ощущали, что совершенно обезумели, и я чувствовал, что нам донельзя хотелось опять bingerle. Вот уж точно влюбились, как кошки, и только и думаем, как бы наслаждаться нашей любовью, которая составляет нашу жизнь и наше счастье. Все остальное не существует. […]

В 8 1/2 часов вечера.

Я очень хорошо поспал как до, так и после ужина, и сходил посмотреть, как танцуют дети со своими товарищами, у которых был очень оживленный вид. Что касается меня, я радуюсь, как ребенок, что увижу тебя вечером на балу и вновь смогу гордиться […] своим сокровищем.

Я невольно вспомнил о нашей бедной сестре [359], которая была в это вовлечена. Безусловно, ты права, когда сказала мне, что мы гадко поступили с ней, но должна была прочесть в моем письме, что я прошу у нее прощения за то, что усомнился в ней.

Конечно, мне будет приятно, если она нам пришлет конфет из Киева, ибо мы всегда ценили каждый знак внимания с ее стороны к каждому из нас, ибо я, как и ты, и более чем когда-либо, чувствую, что составляю единое существо с тобой, мой ангел, мое все, и это ощущение делает нас счастливыми, но его можно понять только, если любить друг друга, как мы.

Жизнь, о которой ты мечтаешь для нас, – это именно то, что мне подходит. Да, конечно, мы стремились бы к покою и к уединению, но нисколько не к общению со всеми его удовольствиями. […]

В 2 часа ночи.

Вернувшись с бала, я опять сразу же берусь за перо, чтобы сказать тебе, обожаемый любимый ангел, что я счастлив, что наконец смог вальсировать с тобой, и что я чувствую себя еще более влюбленным, чем когда-либо и гордым, что принадлежу душой и телом моей обожаемой шалунье. Я чувствовал, что нам обоим страсть как хотелось bingerle, и если бы мы могли оказаться тотчас наедине, без него бы не обошлось.

Надеюсь, ты поняла, что я решил танцевать с другими, только чтобы иметь счастье возможность вальсировать с тобой, моим счастьем, всем для меня. Я ощутил, что для нас с тобой людей, нас окружавших, не существует. Мы видели лишь друг друга. Глаза наши невольно друг друга искали и тогда только успокаивались, когда мы могли друг друга видеть. Я нашел твой наряд восхитительным, и в моих глазах ты, конечно же, была самой красивой изо всех «прелестниц».

Мне показалось сначала, что ты была немного бледна, но позже твое милое лицо оживилось, и я без устали восхищался тобой как издали, так и вблизи. Я сразу заметил, что ты надела мои серьги и мои браслеты, а я специально надел твои очаровательные запонки с фиалками, но, к несчастью, мне так и не подвернулся случай тебе их показать, а они безупречно подходили к моему мундиру.

Ах, как меня тянуло к тебе за ужином, но я не смог сесть рядом с тобой, как нам обоим хотелось. О, какое мучение, всегда делать противоположное тому, что хочется. […]

Не забывай, я твой навсегда.Понедельник 29 января/10 февраля, в 10 1/2 часов утра.

Здравствуй, мой ангел, я прекрасно спал с ощущением счастья, оттого, что мне удалось вальсировать с тобой, и проснулся в 8 1/2 утра еще более влюбленный, чем раньше, во все твое существо, которое составляет мое достояние, как и мое существо является достоянием твоим. О! Благодарю, благодарю за твое очаровательное вчерашнее письмо, которое мне так приятно читать и которое озарило меня еще большей радостью.

Все, что ты говоришь мне, – это именно то, что я сам испытываю, ибо мы любим друг друга одинаково, страстно и яростно, и в голове у нас лишь одна мысль – это наша любовь, составляющая нашу жизнь. Все остальное не существует для нас, и мы одинаково счастливы тем, что чувствуем себя полностью поглощенными друг другом.