Время великих реформ

Это влияние Православия так сильно, что оно распространилось даже на католического короля Оттона. От долгого пребывания в этой стране он совершенно, так сказать, огречился, то есть сделался Греком и заставил забыть, что он сам католик. Вообще, я мог здесь убедиться в чрезвычайной популярности Короля и Королевы в народе.

В высших слоях общества есть много недовольных и большая партия антикоролевская, но народ весь стоит за Короля и Королеву, особенно с 1855 года, когда видели, что он должен был терпеть от французов и англичан. Это тяжкое время испытания, которого подробности действительно превосходят всякое воображение, создало неразрывную связь между народом и Королем.

К нам, к России, сочувствие есть большое, но оно более религиозное, чем политическое, потому что здесь чувствуют, что мы слишком далеки, чтоб быть Греции столь полезными, как бы хотели, и что Запад слишком близок и Флотами и войсками слишком легко может против них действовать, как и было в 1854 году.

Нас принимали чрезвычайно ласково и дружески, Король и Королева приняли нас, как родных (Король двоюродный брат жены, а брат Королевы женат на сестре жены), и потом предложили нам говорить друг другу ты. Они приехали к нам на Фрегат только что мы встали на якорь, что здесь сделало очень хорошее впечатление.

Народ нас принимал тоже очень дружески, но неприличного энтузиазма никакого не было. Вел я себя здесь как можно осторожнее и, кроме министров никого не принимал, потому что меня предваряли, что много недовольных из оппозиции двору будут у меня просить аудиенций. Поэтому я от всяких аудиенций решительно отказался и знаю, что это было королю очень приятно. В день Твоего рождения была торжественная обедня в нашей великолепной Посольской Церкви, куда приехали in corpore [292] все Министерство и весь Дипломатический корпус, так что это было и весьма торжественно, и весьма прилично.

После обедни дипломатический корпус, Министерство, Председатели обоих камер и всех присутственных мест, Генералитет и все Греки, имеющие Русские Ордена, собрались во дворце для принесения поздравления с этим торжественным днем, так что это имело вид политической демонстрации в Твою честь. Вечером был большой бал.

24 апреля/6 мая 1859.

Сегодня вечером мы отправляемся в море. Дай Бог, чтоб переход был удачный, дабы жинка не слишком страдала. Политических новостей никаких не было и это увеличивает общее ожидание и беспокойство.

Я начинаю серьезно думать о том, каким путем нам придется возвращаться? Эти последние дни нашего пребывания здесь были столько приятны, как и все остальные. Король и Королева в высшей степени с нами милы, все Греки чрезвычайно учтивы и явно довольны видеть Русских у себя в гостях.

Теперь пора и кончить это длинное и несвязное письмо, за которое прошу прощения. Следующее будет, вероятно, из Обетованной земли, куда мы с нетерпением желаем добраться.

Прощай, любезнейший, дорогой мой Саша. Да благословит и да хранит Тебя Бог в теперешних трудных обстоятельствах. Обнимаем с жинкой Тебя, Марию и детей от всей души.

Твой верный брат Константин.

Далее следует приписка Александры Иосифовны:

Je n’ai pas pu е́crire des dе́tails sur notre charmant sе́jour ici à Maman parce que Amе́lie ne me laisse pas le temps de le faire à force d’amabilitе́. Elle a dе́clarе́ qu’Elle profiterait de chaque moment pour être ensemble et me tire par la manche quand je prends la plume à la main dе́sirant toujours causer avec moi.

Nous sommes enchantе́s de la manière cordiale dont nous avons е́tе́ traitе́s par le Roi et la Reine qui sont excellents tous les deux. J’attends avec impatience l’incomparable bonheur de me prosterner devant le tombeau de Notre Seigneur et d’у dе́poser des prières pour Toi, tout aimе́ Sacha, ainsi que pour Marie et toute la famille. Que Dieu Те soutienne dans les temps difficiles qui se prе́parent [293]. Господь с Тобою, Твоя Санни.

№ 50. Александр II – Константину Николаевичу

Царское Село. 22-го Апреля/4-го Мая 1859.

Благодарю тебя, любезный Костя, за письмо твое перед отъездом из Неаполя и за поздравления к 17 ч[ислу] из Афин. Радуюсь, что вы оба поправились, и надеюсь, что теперешнее ваше путешествие укрепит вас обоих.

Насчет вашего возвращения через Францию, при теперешних политических обстоятельствах и при возгоравшейся уже войне в Италии, нахожу его неудобным, тем более что Наполеон, как кажется, сам желает принять командование над войсками, следовательно, вы его в Париже уже не застанете. По всему этому желаю, чтобы вы из Яффы шли на «Рюрике» прямо в Константинополь и оттуда в Одессу, и сухим путем уже сюда.