Время Верочек (СИ)

Быстро стемнело, повсюду зажглись фонари, в их свете снежинки казались бабочками, а фонарные столбы – гигантскими сачками. Вот-вот они накроют, поймают легковесные создания, но этого не происходило: белоснежные бабочки стремительно улетали прочь, как только луч света пытался высветить их неземную сущность.

Сильно захотелось есть, Верочка огляделась. Неоновая вывеска через дорогу призывно сверкала всеми своими буквами: Студенческая пельменная.

С детства пельмешки были любимой Верочкиной едой. Она улыбнулась, вспомнив, как вместе с мамой и папой лепила их каждое воскресенье, потом мама раскладывала пельмени в бело-синие пакеты из-под молока и убирала в морозилку, чтобы потом, среди недели, побаловать семью простым и калорийным блюдом.

Девушка взяла две порции пельменей и выбрала самый дальний столик.

– Через пятнадцать минут закрываемся, – неожиданно прервала Верочкину трапезу женщина в высоком белом колпаке и халате, похожем на медицинский.

Выходить на морозную улицу не хотелось, но и ничего другого не оставалось, как только подчиниться просьбе.

Однако переживала Верочка зря: после сытного ужина и душного помещения холодный воздух показался приятным и успокаивающим. Она присела на скамью и провела так с полчаса, наслаждаясь покоем и тишиной, а снег, почувствовав настроение незнакомки, тихо, нежно и незаметно белил её серую шапочку с помпоном, засыпал воротничок шубки и маленький чемоданчик с пожитками.

– Девушка, Вы так замёрзнете. Вам некуда идти, наверное?

Верочка подняла убелённые снежинками ресницы и увидела перед собой женщину из пельменной, только теперь она была закутана в деревенский пуховый платок. Цегейковый воротник старенького пальто и чёрные валенки на резиновой подошве выдавали скромное материальное положение работницы студенческой столовой.

Женщина смотрела не с укоризной, а по-доброму, по-отечески, будто бы Верочка была не посторонним человеком с улицы, а любимой дочкой.

– Мне не холодно, спасибо, – ответила она, испытывая неловкость от необходимости объясняться.

– Не обманывайте меня и себя. И не надейтесь на то, что я уйду и брошу Вас тут, – сказала женщина и подняла с земли Верочкин чемоданчик.

– Спасибо. Если можно, то позвольте мне заночевать в пельменной. Я приехала в институт поступать, но среди учебного года меня никуда не приняли, поэтому завтра я, вероятно, отправлюсь в обратный путь.

– В пельменной оставить Вас не могу, мы после смены под охрану сдаём помещение, а домой к себе могу пригласить. Правда, должна предупредить: живу с сыном, он неплохой парень, но уж больно шебутной. Меня зовут Марина Валерьевна. А Вас как?

– Вера.

Увидев девушку, сын Марины Валерьевны рассмеялся:

– Ну, ты даёшь, мам! Невеста с доставкой на дом?

Он с интересом рассматривал Веру, как игрушку в витрине магазина, которую вот-вот сейчас купит мамаша своему капризному малышу.

– А ты ничего так, если, конечно, накрасить. Совсем косметикой не пользуешься? – парень явно переходил все границы дозволенного в общении с Верочкой.

– Пользуюсь иногда, – робко ответила она.

– Маман моя – женщина добрая, то кошку уличную в дом принесёт, то щенка. Однажды голубя с подбитым крылом притащила. Правда, Малина Вареньевна? – цеплял он свою мать, коверкая её имя и отчество, но делал это не зло, а игриво, вроде как с одобрением.

– Ты, Эдик, ещё не дорос, чтобы меня учить. Не лезь не в свои дела, – окоротила Марина своего великовозрастного сынка.

Потом она обратилась к Вере:

– Могу тебя в пельменную к нам устроить посудомойщицей, всё какие-никакие денежки, а там видно будет.

Вера согласилась и на другое утро поехала заступать на новую должность.

Мадемуазель Гусь

Теперь каждый день они вместе с Мариной Валерьевной спозаранку уходили в пельменную и вместе возвращалась домой поздно вечером.

Мыть посуду Верочка любила, но домашнее мытьё нескольких тарелочек отличалось от помывки сотен тарелок, ложек, вилок и стаканов в бойкой городской столовой, где количество желающих покушать не прекращалось ни на минуту. В целях борьбы с бактериями и отравлениями посуда сначала очищалась от остатков пищи, промывалась в обычной горячей воде, а потом дезинфицировалась в специальных средствах, после которых тщательно прополаскивалась. К концу рабочего дня Верочкины руки горели огнём, кожа на них трескалась, а морозный воздух улицы только усиливал процесс, доставляя девушки много страданий.

– Ого, какие у тебя красные лапы! Ты же настоящий гусь! – вскричал удивлённый Эдик.

С тех пор он называл Верочку не иначе, как Мадемуазель Гусь.

В один из дней её попросили отвезти документы в головное управление общепита. Она вышла на нужной остановке, достала из кармана листок и уже хотела было отправиться по нарисованному химическим карандашом маршруту, которым снабдила её заботливая Марина Валерьевна, но тут взгляд случайно упал на объявление, размещённое в торце большого здания. В нём сообщалось о наборе студентов на первый курс на коммерческой основе. Не прочитав до конца ни про институт, ни про факультет, Верочка бросилась к дверям учебного заведения.