Время вестников

Положеньице. Рено умный, это видно за версту. Такого не проведешь. А если действительно рассказать? Что он сделает? В обморок падать не будет, к инквизиторам не бросится — не такой Шатильон человек, особыми средневековыми предрассудками если и страдает, то не в самой тяжелой форме… Приплюсуем, что теперь мы знаем его секрет (опаньки! Не эта ли тайна скрывалась за дверью черного дерева?) — для всех Рено де Шатильон мертв два года как. И это при условии того, что у Элеоноры Пуату с этим вхожим к королям и герцогам старым прохвостом взаимоотношения — лучше не придумаешь. Неужели она знает?

— Уговорили, — буркнул Сергей и придал себе максимально загадочный вид, подсознательно набивая цену. — Только вам придется поверить всему, что я скажу. Объяснение будет долгим, кстати, а Беренгария с мадам де Борж скоро вернутся.

— Тогда одевайтесь, — Рено перебросил Казакову штаны, чистую рубаху и легкий колет. — Пойдем прогуляться, как высказался бы Бертран де Борн, в саду миндальном. Знаете эти строки? Когда за плечом Бертрана де Борна не торчит Ричард, менестрель сочиняет неплохие стихи, издеваясь над самим собой и всем окружающим. Не помните?

— Нет, — мотнул головой Казаков и протянул руку за одеждой. Слабость еще оставалась, но встать на ноги он мог вполне. — Просветите.

Рено с выражением процитировал:

С Раулем дю Пейре в саду миндальномВы предавались диспутам скандальным!А тот послушник молодой, Арно?Робер, Симон… А, впрочем, все равно!..

— Намек на Ричарда? — поднял бровь Казаков. — Так они действительно… того?

— Содомиты? — фыркнул Рено де Шатильон. — Как можно так подумать о короле, сударь? Ричард и Бертран просто… просто близкие друзья. Вам этого достаточно? Кстати, не коситесь на свою царапину. Она достаточно глубока, но теперь края не разойдутся и перевязка не нужна. Только поберегите руку. Беренгарии скажете, что почувствовали себя лучше и отправились гулять на свежий воздух. Иногда случается, что самые тяжелые раны великолепно излечиваются за весьма короткое время… Сапоги в углу, видите? Идемте.

— Часы верните, — невозмутимо потребовал Казаков, а Рено, хмыкнув, перебросил ему легкий черный корпус с ремешком на липучке.

Беренгарию встретили по дороге. Принцесса с неизменной пожилой и молчаливой камеристкой как раз поднималась на высокое каменное крыльцо странноприимного дома и застыла в легком ужасе, увидев, что Казаков умудрился подняться на ноги, хотя только лишь ночью был едва не при смерти.

— Серж? — принцесса сверкнула карими глазами и приоткрыла рот. — О, мессир Ангерран! Счастлива вас видеть, сударь. Серж, вы куда?

— Мне лучше, — деревянным голосом ответил Казаков. — Мы с… Ангерраном де Фуа хотим погулять в миндальном, то есть в этом… оливковом саду.

— Кхм, — Беренгария удивилась еще больше, а Ангерран откровенно фыркнул. Казаков наконец-то осознал, что на здешнем куртуазном жаргоне фразочка о прогулках в миндальных садах является пошлейшей двусмысленностью. Теперь еще и с Беренгарией придется объясняться.

Принцесса обозрела смеющегося в кулак де Фуа и нехотя улыбнулась:

— Господин Ангерран, зачем вы учите мессира Сержа всяким гадостям? А вам, сударь, нужно лучше знать язык. Однако если вы на самом деле полагаете, что ваше здоровье в безопасности, обязательно погуляйте. Я буду у себя. Читать латинских авторов.

Принцесса, сделав неглубокий реверанс, упорхнула, а Казаков едва не заржал. Знаем мы ваших латинских авторов. Аристотелем там и не пахнет. Куда только смотрит мадам де Борж?

— Пока вы спали, — меланхолично сообщил Рено, — я случайно наткнулся на книжку Овидия. Надо полагать, именно этим чтением увлекается милейшая Беренгария? Не пепелите меня взглядом, Серж, я положил книгу на место и вообще предполагаю, что молодым девицам обязательно следует читать Овидия. Он отличный воспитатель… Итак, мы одни, но только не в миндальном саду, а в оливковом, значит, можно приступать к скандальным диспутам. Слушаю вас. С чего же началось ваше появление на благословенном острове Сицилия?

Казаков подумал, как бы попроще изложить свою историю, оторвал травинку, засунул в рот, пожевал и произнес:

— Рено, вы бы очень удивились, увидев прямо здесь Карла Великого или, например, Бернара Клервосского?

— Полагаю, очень, — согласился Шатильон, благосклонно опустив седую голову. — Они же умерли, а некроматия весьма не поощряется церковью. Карл и Бернар давно в раю. Вызывать души умерших из рая — способствовать дьяволу.

— Дело-то в том, — решился Казаков, — что эти двое умерли, а я вроде как еще не родился. В общем, слушайте и старайтесь не перебивать. Согласны?

— Не имею привычки перебивать интересного собеседника, — чуть обиженно сказал Рено. — Однако впервые вижу человека, заявляющего, что он еще не рожден. Начало интригующее. Продолжайте.