Время войны

А когда генеральный обсуждал с Бессоновым новые условия сотрудничества, твердолобые опять возражали, потому что «Конкистадор» подписывал контракт с Редриком Таубертом, и там черным по белому написано, что он является единоличным командиром легиона и единственным контрагентом концерна. А земляне при всех их талантах — никто, ничто и звать никак.

Но генеральный опять ответил мудро. «Ведь Тауберт не выполнил условия контракта, — сказал он. — И теперь согласно договору мы должны либо отстрелить его ошейник, либо изменить контракт. Думаю, при такой альтернативе он не станет возражать против некоторых мелких поправок».

Но в беседе с маршалом генеральный обо всем этом скромно умолчал, и ответил на вопрос собеседника так:

— Раньше вы не обращались к нам за помощью, а мы не имеем привычки путаться под ногами со своими советами. Но когда наступил кризис и генералы легиона предложили пути выхода из него, мы сочли необходимым вмешаться.

— И что дальше? Вы хотите сообщить, что я отстранен от командования? Или казнить меня за невыполнение условий договора? Я ведь помню, какой сегодня день.

— Мы тоже помним, какой сегодня день. И вы верно подметили, что условия контракта не выполнены. Впрочем, если бы не это обстоятельство, то вы наверняка не сбежали бы на яхту в стремлении покинуть район Целины и скрыться от ответственности.

— Я не собирался скрываться. Просто на яхте я среди друзей, которые могут сообщить всем заинтересованным лицам о методах работы «Конкистадора».

— Наши методы не так уж жестоки, — покачал головой генеральный советник. — Наоборот, слишком много неприятностей на Целине произошли из-за того, что мы вмешались слишком поздно. Но это ваша война. Не в наших интересах заниматься мелочной опекой и не в наших интересах прерывать войну сейчас. Мы готовы предоставить легиону отсрочку еще на сто дней, на протяжении которых он обязан отгрузить 15 миллионов пленных.

— Не пленных, а эвакуированных, — поправил Бессонов.

— Именно так, — кивнул эрланец. — «Конкистадор» обязуется использовать их только для освоения новых планет на правах свободных колонистов.

Тауберт пожал плечами — дескать, какая разница. А советник продолжал ровным слегка усталым голосом:

— Концерн рекомендует назначить командиром легиона генерала Бессонова и предоставить ему максимум полномочий.

— Отобрав их у меня…

— Меньше полномочий — меньше ответственности. Если условия не будут приняты, то об отсрочке можно забыть.

— Но если он заберет все мои полномочия, то на кой черт вам буду нужен я? — воскликнул Тауберт.

— Чтобы придать этой войне смысл, — пояснил Бессонов. — Нам она не нужна, но если концерн хочет, чтобы она продолжалась, мы готовы действовать. Только с одним условием. Нам нужна полная свобода рук.

Маршал ничего не сказал, а советник продолжал излагать условия. Тауберт все больше мрачнел, но больше не возражал и взвился только один раз, когда Сабуров, который в основном молчал, вдруг между делом сообщил, что губернатором оккупированных территорий предлагается назначить генерала Казарина.

— Казарин неуправляем! — выкрикнул маршал. — Однажды он наберет силу и выкинет вас с планеты пинком под зад!

После чего махнул рукой и молча сидел до конца.

И только когда эрланцы и земляне умолкли, он устало пробормотал:

— А мне вы отводите роль говорящего попугая?

— Ни в коем случае, ваше императорское величество, — почтительно отозвался Бессонов.

64

И как эпилог — все та же любовь.

Игорь Иванов и Лана Казарина выбрались из разбитой командирской машины с вензелем «1377» и «01», когда прекратилась стрельба и над полем, изрытым снарядами и усыпанным мертвыми телами, наступила тишина.

Уцелевшие танки и бронемашины ушли куда-то вперед, и майор Саблин, узнав, что Игорь отстал, переподчинил 77-ю центурию себе.

— Жди тыловиков, — был его последний приказ, адресованный поручику Иванову, но тыловики на подмогу не спешили — может, потому, что ими заткнули фронт где-то в другом месте.

Лана, не говоря ни слова, перевернула несколько трупов перед самой машиной.

— Ты чего? — удивился Игорь.

— Так, ничего, — ответила она. — Показалось.

Ей показалось что-то знакомое в лице солдата, который метнул в машину последнюю гранату. Но среди убитых его не было.

— Почудилось, — повторила Лана и, на ходу стягивая куртку, пошла к реке, в которую уткнулся носом эрланский танк.

На броне сидел Громозека и жевал яблоко.

— Хочешь? — спросил он у Ланы, протягивая ей половину и улыбаясь во весь рот.

— Тоже мне — змей-искуситель, — весело сказал, подходя, Игорь.

Лана действительно была похожа на Еву. Свой комбинезон она повесила на пушку танка у основания, а ботинки поставила на водительский люк.

Неподалеку головой в воде лежал труп в целинской форме, но это не помешало Лане пробежать босыми ногами по стволу пушки и нырнуть в воду, подняв тучу брызг.

Когда она, мокрая, выбралась обратно на броню, Игорь обнял ее сзади.

Громозека тактично отвернулся, а потом и вовсе ушел за яблоками. Бой, как оказалось, затронул краем большой яблоневый сад.

— Ты правда никому меня не отдашь? — промолвила Лана, оборачиваясь.