Время войны

Армадами в эрланских уставах назывались временные соединения, состоящие из нескольких фаланг. Конечно, земляне предпочли бы оперировать более привычными понятиями — дивизия, корпус, армия, но для этого пришлось бы переделывать компьютерные программы, без которых легион не смог бы сделать и шагу. А с этой тонкой материей решили не связываться и оставили все как есть.

— Если в это время в центре перейдут в наступление амурцы, — продолжал Бессонов, — мы не станем им препятствовать. Когда целинцы побегут, мы со своей техникой займем ничейную территорию быстрее амурцев. А те наверняка не решатся на нас напасть.

— Почему? — поинтересовался Тауберт.

— Потому что они осторожны и не склонны к авантюрам. Если же целинцы все-таки не побегут, то амурцы помогут нам их разгромить. Или во всяком случае, спасут нас самих от разгрома.

Эта фраза расстроила маршала и он устало пробормотал себе под нос:

— Как можно доверять такую операцию людям, которые не верят в ее успех.

Ретранслятор он не отключил и, услышав перевод, Бессонов заметил:

— Жуков, кажется, верит. Но лишь при том условии, что мы не будем сдерживать амурцев и позволим им занять те участки фронта, на которые наших сил не хватит.

— Я не хочу отдавать амурцам территорию, которую потом придется у них отбивать, — в который уже раз повторил Тауберт.

— Это когда еще будет… А сейчас без амурцев наши шансы на успех сокращаются на порядок. И вообще, я, как вы заметили, с трудом верю в удачу на востоке даже при самых благоприятных обстоятельствах. И считаю, что основной следует считать западную операцию, а восточную — в лучшем случае вспомогательной.

— Этот вопрос мы уже решили, — буркнул Тауберт. — Если вы возьмете Уражай раньше, чем Жуков займет Бранивой, тогда можно будет и пересмотреть это решение. А пока ничем помочь не могу. Что у вас по западной операции?

— Высадка пятью армадами. Главные силы — в районе Чайкина и Бранивойсака. По семь фаланг с севера и юга выходят на перешеек, еще шесть занимают Чайкин, Бранивойсак и Дубраву и подавляют сопротивление 1-й армии целинцев.

— А Гаван?

Гаван был пятимиллионным городом к востоку от Бранивойсака. Его название не имело никакого отношения к Гаване, а происходило от слова «гавань», искаженного целинским произношением, в котором не было мягких согласных.

— Гаван — это другой округ. Мы рассчитываем пару дней удерживать у целинского командования впечатление, будто амурцы высадили в Чайкине и Бранивойсаке небольшой десант, для подавления которого не требуется подтягивать войска других округов.

— Как это? — удивился Тауберт.

— Очень просто. Рейнджеры Сабурова перед началом высадки захватят штаб военного округа в Чайкине и административные здания. Административные округа в ЦНР совпадают с военными, и это очень удобно. Мы перехватим каналы связи и будем гнать в Центар дезу.

— Но ведь плацдарм для наступления удобнее развернуть к северу от Гавана! Или вы все-таки намерены засесть в оборону на полгода? Так об этом можете даже и не думать!

— Я думаю только о том, что в Гаван лучше войти на четвертый-пятый день вторжения. К этому времени скрывать масштабы операции будет уже бессмысленно, и 5-я армия наверняка выйдет из Гавана и увязнет на перешейке. Тут мы и отрежем ее ударом во фланг.

— Неприемлемо! — отрубил Тауберт. — Наступление надо развивать с первого дня, а не с пятого.

— А как же первоочередная задача? Мы ведь, кажется, решили — сначала пленные, а потом уже все остальное.

— И это тоже. В Гаване пять миллионов жителей. Подсчитайте, сколько из них подходят под заданные параметры.

— Это не играет роли, когда речь идет о пяти днях. Я просто не хочу, чтобы мои передовые силы, не покончив с одной армией противника, сразу же попали под удар другой.

— Все играет роль, когда речь идет о днях, — не согласился Тауберт. — Надеюсь, вы не забыли про сотый день? А за ним будет двухсотый, трехсотый и так далее до тысячного. Сколько лет вы намерены возиться с этой жалкой страной — год, два? Может быть, три?!

— Не знаю, маршал-сан. Все будет зависеть от воли целинцев к сопротивлению. И страна эта вовсе не жалкая. Полтора миллиарда жителей — это очень серьезно. Пока я уверен только в одном: миллион солдат на Закатном полуострове не сможет оказать легиону достойного сопротивления. А что будет дальше, я при всем желании сказать не могу. Пророческим даром, увы, не наделен.

— При чем здесь пророческий дар? Я требую лишь конкретного плана действий с ориентировочными датами. Когда вы намерены занять Уражай при минимальном сопротивлении и при максимальном? Две эти даты вы можете мне назвать?

— Только одну, — ответил Бессонов. — Если учесть, что в первые двенадцать дней вторжения слишком много сил будет отвлечено на захват и отгрузку пленных, генеральное наступление я смогу начать не раньше третьей недели. Если паника целинцев под впечатлением от нашего внезапного удара окажется настолько велика, что они начнут беспорядочный отход, то к концу месяца мы будем в Уражае.

— Почему к концу месяца? Там всего два-три суточных перехода максимум. И откуда взялись эти двенадцать дней?