Время Волка

Похожая ситуация была и с Кигелем. В начале восьмидесятых творческое объединение «Экран» сняло о нём музыкальный фильм. Тогда музыкальные фильмы вошли в моду, практически о каждом известном артисте что-нибудь снимали, а о Маше Зайцевой так вообще фильма три вышло. Но на Машу Лёня как-то особо внимания не обращал, а вот за творчеством Кигеля следил пристально. Фильм получился неплохой, как бы сейчас сказали, эпичный. Андрей играл сам себя и показывал зрителям трудовые будни артиста: и репетиции, и гастроли, и процесс записи песен, и концерт, после которого он, весь такой уставший и измождённый, героически принимал поздравления и цветы, раздавал автографы. В фильме прозвучало штук двадцать песен Кигеля, в том числе написанная специально по такому случаю песенка со скромным названием «Я — певец эпохи». Мы с Полиной валялись от хохота, когда смотрели сей шедевр, вот кто от скромности не умрёт, так это Андрей. А Лёнька сидел мрачный-мрачный, он фильм уже видел и теперь следил за нашей реакцией.

— Не вижу ничего смешного, — проворчал он, когда прошли титры. — Этот самовлюблённый индюк совсем стыд потерял. Певец эпохи!

— Не злись, для здоровья вредно, — посоветовал я. — Ты-то почему до сих пор фильм не снял?

— Да зачем? Кому он нужен? Народ веселить, демонстрируя своё я?

— Так ты нормальный сними! Не просто о себе любимом, а с сюжетом. Что-нибудь такое современное, с танцами, с хорошим балетом.

Лёнька задумался, а через пару недель сообщил, что написал сценарий и уже отнёс его на телевидение и вроде бы там даже дали добро. Интересная у него задумка была: показать зрителям целую историю любви. Как будто бы он случайно встречает прекрасную незнакомку и влюбляется, начинает за ней ухаживать и писать ей песни, которые будет петь под её балконом. Причём песни Лёнька планировал включить в фильм только новые, специально сочинить отдельный цикл. Идею одобрили, начались съёмки. Самое интересное, что снимали в Ленинграде и роль прекрасной незнакомки играла миниатюрная девушка с белокурыми волосами, очень похожая на Настасью. Совпадение или ирония судьбы? У кого-то из классиков я читал, что всё написанное непременно сбывается. Видимо, придуманный Лёнькой сценарий так причудливо воплотился в жизнь спустя больше десяти лет.

Снимали фильм несколько месяцев, Лёнька пропадал в Ленинграде, а когда приезжал, взахлёб рассказывал, какой шикарный получается материал, какие там будут песни, какие современные аранжировки он придумал. Специально для фильма он сшил два новых костюма и, вот уж совсем нетипичный для Лёньки поступок, брал уроки хореографии, чтобы не выглядеть на фоне балета слоном в посудной лавке. Одним словом, в фильм Лёнька всю душу вкладывал.

Планировалось, что фильм выйдет к майским праздникам, но праздники прошли, а его так и не показали. Лёнька переживал, пытался узнать через знакомых редакторов, в чём дело. Потом наступило лето, мёртвый для телевидения сезон, когда никаких премьер не происходит, и мы ждали осени, но и осенью фильм не показали. Лёня поехал в Ленинград на киностудию выяснять отношения и вернулся как в воду опущенный. Ленту запретил худсовет: советские цензоры придрались к какой-то ерунде — там слишком фривольные танцы не понравились, тут строчка в песне. Лёнька пошёл на компромисс, предложил вырезать нежелательные сцены, переписать танец, но в конце концов ему прямым текстом сказали: «Вы выбиваетесь из привычного образа. Такой Волк советскому зрителю не нужен».

Самое интересное, что фильм на телеэкраны всё-таки вышел. Спустя ровно десять лет, уже после перестройки, когда на телевидении творился полный беспредел. Это было удивительно, как раз в те годы и Волк, и Кигель, и Агдавлетов, и прочие артисты их поколения на экранах почти не появлялись, стали вроде как не нужны. Их место заняли наглые молодые дарования, распевающие под фонограмму и гастролирующие по стране тремя составами двойников. Кто и зачем выпустил залежавшийся Лёнькин фильм? Понятия не имею. Может быть, посчитали, что раз в советские времена цензура завернула, значит, в перестройку — самое то? Но никакого ажиотажа фильм уже не вызвал, обалдевший от перемен зритель просто его не заметил. А Лёне так вообще всё равно на тот момент было.

И вот теперь юная журналистка называет Лёньку ветераном и мэтром, и он морщится, но в общем не отрицает, потому что глупо отрицать очевидное. Он действительно стал ветераном и мэтром. Агдавлетов умер лет пять или семь назад. Кигель ещё в строю, иногда выступает, но тяжело болеет, перестал гастролировать, редко снимается. И Волк наконец-то ни на кого не оглядывается, ни с кем не делится славой. И спрашивать никого не надо, что петь, что записывать. Но теперь он ведёт войну не с цензорами и худсоветами, а с самим собой. Продержаться ещё год, сохранить зрительский интерес, найти силы выходить, веселить, улыбаться. Иногда мне его жалко. Его счастье, что у него есть Настасья. Пожалуй, она единственное его утешение и единственная надежда.

* * *