Время Волка

Лёня на всякий случай кивнул, рассматривая собеседницу и тщательно избегая слишком большого выреза её платья. Она ведь замужем? Кольца на пальце нет. Но кто тогда тот инженер Гена, с которым она была в тот вечер? Сколько же ей лет? Двадцать? Двадцать два? Мария наклонялась к его уху, чтобы он слышал её в многоголосом шуме буфета (что было совершенно лишним, с его-то слухом), и каждое её приближение отзывалось внутри Лёни каким-то томительным волнением, названия которому он сам бы не нашёл. Ему хотелось ещё и ещё покупать ей пирожные, вот только денег уже не было, к тому же раздался звонок, зовущий зрителей в зал.

– Ну пойдёмте, пойдёмте скорее, – потянула его за руку Мария. – Там сейчас Георг Отс будет петь!

Лёня понятия не имел, кто такой Отс. Нет, слышал, конечно, эту фамилию много раз и от Ангелины в том числе, но причины всеобщего женского сумасшествия вокруг него не понимал, так что ему было очень любопытно.

Они заняли места как раз перед тем, как раскрылся занавес. И появился ОН!

Во фраке, с галстуком-бабочкой, статный. Едва он шагнул на сцену, зал зааплодировал, но стоило ему открыть рот, воцарилась благоговейная тишина. Лёня видел, как подалась вперёд и замерла Мария, не сводя глаз с человека на сцене. А Отс пел что-то про баядерку, которой он готов всё отдать за нежное слово. Хорошо пел, красивым глубоким баритоном. Лёне нравился звук, но ещё больше нравилось то сдержанное достоинство, с которым Отс исполнял партию, а потом кланялся перед неистовствующим залом.

– Браво! БИС! – раздавались отовсюду экзальтированные выкрики.

Лёня наблюдал и за артистом, и за публикой, ему было удивительно, как такое спокойное поведение вызывает такую бурную реакцию. И вот эти взгляды, как у Марии, которая только что шептала ему на ухо какую-то чепуху в буфете, а теперь словно забыла о его существовании и просто пожирала глазами Отса.

Отс спел ещё несколько вещей с тем же успехом, но чем больше он пел, тем чаще из зала кричали: «Мистер Икс!», «Принцесса цирка». Певец так же спокойно кивал, показывая жестом, что слышит. Потом вдруг ушёл за кулисы и через секунду вернулся в чёрной маске. Тут зал просто сошёл с ума, аплодисменты не смолкали минут пять, хотя он ещё не начал петь. А когда начал…

Лёнька ловил каждое слово, совершенно очарованный и музыкой, и текстом, и, главное, исполнением, трагизмом, который вкладывал певец в каждое слово.

Снова туда, где море огней,

Снова туда с тоскою моей.

Светит прожектор, фанфары гремят,

Публика ждёт… Будь смелей, акробат

И Лёнька хлопал вместе со всеми, только что «Бис» не кричал. И когда дали занавес и он вместе с Марией шёл в гардероб, уже охотно обсуждал с ней и Отса, и преимущества лирического баритона, и манеру исполнения.

– Он по-оразительно то-очно инто-онирует, – восхищался Лёня, пока они стояли в очереди за верхней одеждой.

– А вы разбираетесь в музыке, – вдруг заметила Мария. – Вы музыкант?

– По-очти, – уклончиво ответил Лёня, замечая, как всё больше разгорается интерес в её глазах. – Я игра-аю на фо-ортепиано и…

– Номерок! – требовательно перебила его гардеробщица.

Он протянул сразу два номерка, свой и Марии. Гардеробщица подала ему сначала каракулевую шубку, которую он неловко надел на плечи девушки, а потом вынесла его пальто.

– Пришейте петельку, молодой человек! – сурово сказала она. – В следующий раз не возьму.

Лёня с тоской подумал, когда он будет-то, следующий раз, и бездумно влез в рукава.

– По-ойдёмте?

Он обернулся к Марии и увидел, как переменилась она в лице. С какой брезгливостью рассматривала его старое пальто, болтавшееся на тощем Лёньке как на вешалке.

– Так где вы учитесь? – уточнила она. – В консерватории?

– Не-ет, я го-отовлюсь по-оступать, – торопливо пробормотал он. – Я ра-аботаю в «Е-елисеевском».

– Продавец? – фыркнула девушка.

– Ра-абочий на скла-аде.

– Понятно…

Они вышли на улицу, Лёня собрался проводить её до метро – ему, кажется, предстояло добираться домой пешком, последние деньги были потрачены в буфете. Но Мария решила иначе.

– Ну что ж, до свидания, рабочий на складе Лёня, – насмешливо проговорила она. – Теперь я вспомнила, где вас видела. Это ведь вы продали мне билет?

И Лёня понял, что не нужно её провожать до метро и договариваться о новой встрече (а он-то, дурак, уже представлял, как они будут вместе, хотя бы изредка встречаться вот тут, в театре). Он словно почувствовал дистанцию, разом возникшую между ним, «деревней», и этой городской девочкой, которую мог бы заинтересовать театрал в костюме, но не рабочий склада, пусть даже знаменитого «Елисеевского», в болтающемся на костях пальто. И дело в кои-то веки было даже не в заикании.

– До-о сви-идания.