Время возвращаться домой

 А Волков попытался выбраться с Красной площади. Она была полностью перекрыта, кроме одного выхода, где его провела девица в стрекозиных очках. Только сейчас Волков увидел, что там, где раньше, на первомайском параде, проползали танки, проезд был перекрыт воротами, которые венчала церковь. Лейтенант покачал головой. Они еще и религиозный дурман культивируют. Безобразие...

 Ну? И куда сейчас идти?

 Вылазка на Красную площадь ничего толком не прояснила.

 Может быть, пора вернуться к дому на набережной, пора совсем вернуться? Домой, в сорок первый? Но как? И вдруг в голове словно вспыхнула мигающая красным надпись: "Ты вернешься, когда все поймешь". А что именно все? Немного постояв на площади возле музея Ленина, или как он сейчас называется, Алексей повернул налево, раздвигая толпу сильными плечами физкультурника. Вообще, народ здесь помельче. Волков был на голову выше большинства. От этого ли, от того ли, что он выделялся своей необычной формой, Алексей время от времени ловил на себе любопытствующие взгляды. Чаще женские, а иногда и мужские.

 Обогнав трех девчонок, он вдруг услышал за спиной:

 - Ты посмотри, какой красивый мужчина! Давай, что теряешься! Это же Москва, здесь второго шанса не будет.

 Волков смущенно оглянулся. Одна из девчонок, рыжеволосая, вдруг покраснела и ляпнула:

 - Ой, извините, я совсем не это имела в виду! Ой, то есть...

 Волков погрозил ей пальцем и улыбнулся.

 Девчонки засмеялись так, как умели смеяться в его время. Заливисто и искренне. Не фанерно, не по-дублерски. На душе сразу потеплело от такого смеха. Он поправил на плече лямку вещмешка и зашагал дальше, уже чуть увереннее в себе.

 Но далеко пройти не успел. Его остановила женщина с маленьким пацаном лет пяти:

 - Извините, пожалуйста, можно с вами сын сфотографируется?

 - Почему бы и нет, - Волков опять улыбнулся и подхватил пацана на руки.

 Женщина сделала несколько снимков - нет, какие же у них большие пленки в фотоаппаратах! - и поблагодарила его:

 - Ну, прямо как воин-освободитель! Митька, папе покажем, он обрадуется! Спасибо вам, товарищ эээ...

 - Лейтенант Волков! Служу Советскому Союзу! - он козырнул и снова зашагал вперед. Настроение заметно улучшилось. Тем более, назвали воином-освободителем. Неужели здесь про освобождение Западной Белоруссии и Западной Украины еще помнят? Лично Волков был, конечно, не причем, но как представитель Рабоче-Крестьянской Красной армии - весьма причем.

 Оп-па! А памятник он и не заметил. На странной лошади, задние ноги которой бежали, а передние шли, сидел суровый мужик с гранитным клинком в руке. "Маршал Победы Георгий Жуков" - гласила надпись. Халхин-гольской победы, что ли? Но тогда он был комкором, а не маршалом...

 А! Война же была! Только вот какая... С немцами? С англичанами? С японцами? Может, с американцами? А, может, со всеми вместе? Все же первое в мире государство рабочих и крестьян, буржуи договорились и... И победили?

 Сложно держать в памяти то, что ты не пережил. Вот была в этом мире война. Может быть. Та самая война, на которой ты еще побываешь, а может, совсем другая. Но как помнить то, что ты не ощутил всей своей шкурой? Да, ты читал это в фантастических и не очень книжках - таких, например, которые были изданы в "Библиотеке Командира". Ник. Шпанов "Первый удар". Хорошая книга, кстати. Но как запомнить Победу в художественной книге? Где ты просто читатель, а не создатель?

 Нет, конечно, можно посмотреть и фильм про войну, которая только будет. "Если завтра война"... Вы видели его? Вы видели, как наши танки, наши "бетешки" лихо форсировали безымянную реку, после чего не названный по имени, но узнаваемый по обмундированию враг - германский фашист - сдается в плен нашим доблестным бойцам и командирам? Вы - видели? Нет? Тогда посмотрите. Только не говорите, что та, в фильме или книге - это ваша Победа. Вы ее не заслужили. Победу надо прожить и пережить. Пережить - не переждать, но перегореть ею.

 И вот этот самый разноногий памятник маршалу Победы... Памятник ли он лейтенанту Волкову?

 Почему-то лейтенанту стало внезапно и невыносимо стыдно и он, опуская глаза, прошел мимо начальника Генерального штаба образца мая сорок первого года, Георгия Константиновича Жукова.

 А дальше стало еще хуже.

 Сад, который был закрыт железной решеткой по всему периметру, впускал в себя людей через маленькие воротца.

 После этих ворот стояла какая-то прямоугольная рамка, пищащая каждый раз, когда через нее проходил человек. Но ни отдыхающие, ни милиционеры в смешных квадратных кепках не обращали на писк никакого внимания.

 Рамка пискнула и на Волкова, но его проводили лишь любопытствующими взглядами.

 Народ уходил вправо, к фонтанам. Уходили немцы, почему-то старательно отводящие глаза, уходили высокомерные англичане, болтливые итальянцы и опять веселые азиаты. Уходили и равнодушные русскоязычные. Именно так. Русскоязычные.

 Уже привыкшие к тому, что было слева.