Время возвращаться домой

 - Нишо! Тихо! Давай еще по одной, перед сном...

 В дом вошли, разувшись. Сапоги и ботинки оставили у входа на пороге белого двухэтажного дома, обитого деревом изнутри. "Богато!" - подумал Волков, и хотел было спросить за источники дохода, но не успел. Серега его потащил на второй этаж.

 Ну как второй этаж? Чердак переделанный.

 Сквозь окно падал сиреневый свет фонарей, и эта сирень обтекала нехитрую обстановку: стеллаж с десятками книг, мерцающих блестящими обложками, узкую кровать рядом со стеллажом, желтоватый стол с белым и плоским эмм... Штука, в общем, такая. Как мини-киноэкран. И еще шумит что-то под столом.

 - Да никак вентилятор на папе с мамой не могу смазать! - поймав взгляд Волкова, виновато улыбнулся Серега.

 - Шо? - не понял Волков, едва выговаривая звуки и буквы.

 - Нишо, - пьяно мотнул подбородком Серега. - Вот кровать, вот книги, свет здесь включается. Интернет безлимитный, можешь сидеть, сколько захочешь.

 - А покурить? - незнакомые слова пролетали мимо нагруженного разнообразным алкоголем сознания лейтенанта.

 - Покурить... Ну, в окно кури. И чинарики туда выкидывай. Только дом не подожги.

 - Ну что ты, Серег! А туалет здесь где?

 - Туалет...

 И Серега ткнул пьяным пальцем в незаметную дверь в стене.

 - А вода?

 - Там же... Все! Я спать!

 И Серега ушел, осторожно прикрыв дверь и скрипя ступеньками.

 Через некоторое время снизу донесся раздраженный женский голос. Голос, причем, двоился в сознании Волкова. Один голос хихикал, другой бранился. Слов было не разобрать, но было ясно - жена! Жена... Существо хтоническое и сакральное. От одной фразы в ЗАГСе "ЭТА ЖЕНЩИНА - ТВОЯ ЖЕНА!" большинство мужиков в священный ужас впадают. Вот был в училище капитан Яговкин, что преподавал на первом курсе марксистско-ленинскую философию, так он был насколько деволюб, настолько и женоненавистник. В смысле, свободных женщин обожал, а вот жениться - не дай Боже! "Женщина есть последний пункт в развитии человечества! Дальше - либо влево, либо вправо! Или сзади..." Диалектика во всех диагоналях, так сказать. Гегелевская, ага...

 Волков положил пилотку на стул, потом расстегнул портупею. Кобура гулко стукнула рукояткой револьвера. Потом снял гимнастерку, сапоги, галифе...

 И улегся на койку.

 Странно так бывает.

 Вот хотел спать - лег. И не хочешь. Сразу не хочешь. Только потолок в сиреневой темноте перед глазами вертится, словно лопасти виденного в кинохронике геликоптера. И тошнит, не то от выпитого, не то от пережитого.

 Волков сел на кровать и провел рукой по потному лбу. Тело потрясывало. Причем так забавно, местами. То ноги затрясутся, то мышца на боку, то руки вдруг. Лейтенант с силой провел правой рукой по глазам. Попытался привстать. Получилось с трудом. Побрел к заветной двери. Когда ее открывал, вписался лбом в косяк. "Хорош я завтра буду, с фингалом..." - мелькнула вяловатая мысль.

 А куда я завтра? Зачем я завтра? А самое главное, к кому я завтра?

 Волкова вырвало. Потом еще раз и еще, и кисловатая горечь во рту и глотке отуманивала его мысли, а из-под пола доносилось затихающее бубуканье голосов.

 Наконец, он уснул, обняв унитаз, как друга. Белого и холодного друга всех пьяниц всех времен и всех народов. Какая разница между кальвадосом, ромом и водкой? В блевотном послевкусии вся разница. А пока - спать, спать, спать, на подушке из белого фаянса. И не стыдно ни разу! Стыдно потом становится.

 ГЛАВА ПЯТАЯ "Ни подруги, ни жилья, вот и ты, а вот и я, и куда теперь мне деться?"

 Когда Волков проснулся, его еще пошатывало. Вернее, не так. Сам он шататься не мог. Земля, вращающаяся вокруг своей оси, роняла его на пол. Кое-как приподнявшись, он обхватил руками умывательную раковину и попытался посмотреть на себя в зеркало. Получилось это с третьего раза, когда ресницы разлепились.

 Лейтенант хотел обругать себя, но язык его прилип к нёбу и деснам, совершенно не желая ворочаться. Мысли тоже прилипли к черепной коробке и отлепляться не хотели. И только звонннннннн.... Скачущий, от левого к правому уху.

 Волков попытался открыть воду, но вместо этого глухим ударом воткнулся головой в зеркало над умывальником. Хорошо, что не разбил. Включил воду. Осторожно сполз до источника живительной влаги, прильнул...

 Кто похмелья не испытывал - тот жажды не знает. Даже если в пограничной Кушке служил.

 - Мама моя женщина. Роди меня обратно... - попросил сам у себя Волков и, шатаясь, побрел в комнату.

 А там уже рассвет заглядывал через окно.

 Пьяные - забавные существа. Вот нажрался, проблевался, воды попил... А от воды опять пьяный становишься. И нет бы - в кроватку лечь, проспаться... А не хочется уже. Впрочем, надо поспать. День тяжелый и непонятный будет.

 Волков шагнул было к кровати, на которой скомканной кучей белело одеяло, но тут его мотнуло, и он уперся рукой в стол, пошатнув его. Плоский ящик на столе вдруг вспыхнул синим светом, словно передвижной киноэкран.

 - Оппа! - и лейтенант прямо сел на кривой стул. Или криво на прямой? Да без разницы. Сел же?