Время, вперед! Культурная политика в СССР

Деятельность лаборатории Дурова – эксперимент, стремление синтезировать науку и искусство и создать принципиально новый метод – вполне вписывалась в авангардные проекты 1920-х годов и программу Луначарского по созданию обновленного революционного цирка.

Научные достижения «Уголка» дополнялись его пропагандистской деятельностью. Цирковое искусство было приспособлено для идеологического высказывания. «Культурно-просветительский интерес» представлял собой прежде всего агитацию и «просвещение» масс. Интенсивность политического воздействия разных спектаклей довольно сильно варьировалась. Скажем, знаменитый дореволюционный аттракцион «Мышиная железная дорога» с приходом советской власти трансформировался незначительно – просто отныне железнодорожные пути были украшены лозунгами Наркомата путей сообщения.

На сцене «Уголка» ставились и более острые саркастические номера, высмеивавшие разнообразных врагов советской власти (буржуазию, белых и т. д.). Например, Дуров часто показывал сценку с фокстерьером по кличке Пик. Дрессировщик расстилал на сцене карту бывшей Российской империи и спрашивал: «Пик, какую территорию занимает рабоче-крестьянское Советское государство?» Пес обегал всю карту. «Пик, а где находится белая контрреволюционная армия?» Пес останавливался над Крымом и поднимал лапку.

И наконец, существовали полноценные политические спектакли, устроенные куда более изощренно. С этой точки зрения наиболее показательный пример – спектакль «Зайцы всех стран, соединяйтесь!». По воспоминаниям И. Г. Эренбурга [450], действие развивалось следующим образом: сначала заяц долго перелистывал книгу, на которой крупными буквами было написано «Капитал», затем подзывал к себе других зайцев, и они некоторое время вместе изучали книгу. После этого на сцену вывозили картонный дворец, который охраняли кролики с ружьями. Зайцы выталкивали пушку, стреляли по кроликам, и, одержав победу, поднимали над дворцом красный флаг.

Другой политический спектакль того времени, «Гаагская мирная конференция» (позже переименованный в скучный «Дружный обед»), представлял собой мирную сцену обеда, когда «заклятые враги» – волк и козел, кошка и крыса, лиса и петух, медведь и свинья – сидели за одним столом и ели каждый из своей миски.

Уверена, эти спектакли Дурова предвосхитили многие постмодернистские перформансы и сегодня могли бы послужить интригующим объектом для дискурсивного и театроведческого анализа. Они представляют собой идеологическое высказывание, сконструированное совершенно особым образом. Цирк традиционно высмеивал власть и общественные нормы. Но в номерах Дурова мы (может быть, впервые) сталкиваемся с тем, что цирк начинает утверждать, воспевать и устанавливать идеалы – причем не физические, а политические. Если большая часть цирковых жанров и мастеров (гимнасты, силачи, акробаты и т. д.) демонстрируют и воплощают телесный идеал, физическую красоту и столь любимую авангардистами тему о полном контроле над человеческим телом, то дрессура – контроль над животными, позволяющий уподобить животное и человека и тем самым ввести зверей в политику, – оказывается принципиально новым, неоднозначным и воистину авангардным инструментарием.

В 1934 г. Дуров умирает. После его смерти научная деятельность «Уголка» прекратилась, а культурная – существенно изменилась. Дальнейшие трансформации «Уголка Дурова» происходят в логике институционализации авангарда. Идея эксперимента, принципиально нового искусства, революционного жеста, построенного на отрицании традиции, уступает место регламентированным и воспроизводимым театральным практикам.

В первую очередь цирк лишается возможности говорить о политике. Уже с середины 1930-х годов детские театрализованные спектакли вытеснили из репертуара острую политическую сатиру. Некоторые прежние постановки сохранились, но уже без политической составляющей – например, «Гаагская конференция» стала просто «Дружным обедом». В 1943 г. «Уголок» официально переименовали в «Театр зверей». С течением времени возраст целевой аудитории «Уголка» становился все меньше (и сегодня уже на кассе висит объявление, что входной билет нужен всем лицам старше одного года).

Превратившись в детский театр, «Уголок Дурова» потерял политическую остроту и разоблачающий пафос, но его высказывание было приспособлено теперь для воспитательной политики. Научная и политическая риторика «Уголка» сменились моралистической риторикой в отношении братьев наших меньших. Дрессировка без хлыста и палки, еще в начале 1920-х годов считавшаяся научным достижением, стала преподноситься как пример нравственности. У театра появился девиз: «Забавляя – поучай», который нивелировал разночтения и стал постоянным и однозначным посланием, транслируемым в спектаклях.