Время выбора

— Не обижайся, Тир, — усмехнулся великий герцог. — Просто ты еще слишком молод. И опыта у тебя, я бы сказал, кот наплакал. Ты был тысячником у Деамеда, командиром узла, а позже и полка у Ми-рана. Теперь вот командуешь тем, что осталось от западной армии Эриу. Но у меня, поверь, опыта гораздо больше. Я уже почти сотню лет правлю Коннахтом и еще не проиграл ни одного сражения.

— Да не обижаюсь я, — отмахнулся Тир.

— Вот и славно. Ты неплохой командир, а со временем станешь одним из лучших. И упаси меня боги командовать тобой! — всплеснул руками Айлиль. — Воспринимай это как дружеские советы и помощь...

— Тогда ты не будешь возражать, чтобы я приказал своим полкам готовиться к бою? — улыбнулся Тир.

— Конечно же нет! — воскликнул великий герцог и, улыбнувшись, добавил: — Тем более что я уже распорядился...

Темнеть начало гораздо раньше. Было еще около полудня, когда мрак начал окутывать застывшие друг напротив друга войска. По обледенелым доспехам загрохотал холодный злой дождь. В небе послышались первые раскаты грома.

— Не нравится мне все это, — проворчал Сконди, указывая на надвигающиеся с запада тучи. — Странные они какие-то. Магией здесь попахивает, не иначе. И притом очень злой.

— Ага, — поддакнул Ле Гуин. — Даже наши трилистники как-то странно себя ведут — пульсируют, но как-то не ровно.

— Они умирают, — заметил Ле Криан. — Смотри.

Тир заставил себя оторвать взгляд от надвигающихся черно-фиолетовых туч. Трилистники озерников оживали, но — странное дело! — внутри них теперь горел не теплый желтоватый огонек, а злое алое пламя, по жилкам сбегали багровые струйки, и там, где они падали на землю, снег немедленно таял. То же самое творилось и с плащами — теперь они напоминали решето, сквозь которое стали видны почерневшие от гари доспехи.

— Снимите их, — коротко бросил Тир. — Иначе сами обгорите.

Ле Криан рывком сдернул янтарную брошь; та, упав на землю, вдруг зашипела и спустя мгновение растаяла. Ле Гуин же, напротив, замешкался — он снял брошь, однако отнюдь не спешил избавляться от нее.

— Что ты делаешь? — изумленно воскликнул Ле Криан. — Она же прожжет тебе перчатку!

Кожа на перчатке действительно начинала плавиться, однако озерник словно и не чувствовал обжигающего прикосновения броши.

— Ты хоть понимаешь, что это значит? — тихо спросил Ле Гуин, не отрывая взгляда от умирающего трилистника. — Избавившись от них, мы навсегда лишимся возможности вернуться назад, в земли кланов. Во всяком случае, в качестве членов Высшей Воинской Касты.

— Не спорь, — воскликнул Ле Криан. — Просто выкинь ее, и все! У нас останется честь и жизнь, принадлежащие только нам. И никто не сможет их у нас отнять. Даже вожди кланов!

— Криан дело говорит, — поддержал молодого озерника Сконди. После чего коротко махнул рукой в латной рукавице, выбивая брошь из руки Ле Гуина.

Брошь озерника взлетела в воздух. Ле Гуин было бросился за ней, однако, почувствовав, что зажат друзьями в клещи (Сконди и Ле Криан крепко держали его под руки), вдруг обмяк. А брошь тем временем упала в снег и растаяла. Озерник лишь горько вздохнул и отвернулся.

— Я понимаю тебя, Гуин, — участливо заметил Сконди. — Брошь трилистника — знак и гордость озерного воина. Это почти то же самое, что и борода у гнома. И оттого не буду возражать, если ты затаишь на меня обиду. Я даже думаю, что будет справедливо, если ты захочешь посчитаться со мной через мою бороду.

— Э-эх! — только и вырвалось у озерника. Он махнул рукой и вновь повернулся к замершим в пятистах метрах от них шеренгам противника.

— Интересно, зачем Айлиль согласился на переговоры? — ни к кому не обращаясь, спросил гном.

— Всегда полезно знать, что может предложить противник, — ответил Тир, пожимая плечами. — Вон, смотрите, они уже возвращаются.

Переговоры были окончены. К ним, пустив лошадей в галоп, направлялись великий герцог Коннахта, Рамалия и еще добрых два десятка гвардейцев погибшего в Лиоморе барона Ильтиу.

— Будет бой, — коротко бросила Рамалия, соскакивая на землю и становясь возле Ле Криана. Тот, лишь коротко кивнув, осторожно взял воительницу за руку и улыбнулся.

— Тир, они настроены решительно, — назидательным тоном добавил Айлиль. — Раньше в положении загнанных были вы, теперь — они. Думаю, что солгу, если скажу, что они не будут драться до последнего.

— Что ж, это их выбор, — ответил фириец. — Кстати, Айлиль, ты видел среди них Кристиана?

— Нет. И это настораживает.

Черные тучи уже полностью закрыли небо, оставляя лишь короткую полоску на востоке. Ярко-желтые ветвящиеся молнии то и дело освещали истоптанный тысячами ног снег. Воздух стал вязким, дышать с каждой секундой становилось все тяжелее.

— Ух ты! — только и вырвалось у гнома. — Или я совсем спятил, или это...

— Это Кристиан, — сквозь зубы процедил Тир. — И он уходит.

От армии фирийцев вдруг отделился небольшой, человек в двадцать, отряд и направился строго на запад. Возглавлял этот отряд не кто иной, как сам эр Кристиан. Тир узнал его сразу — да и как было не узнать того, кто убил твоего друга и кто принес так много горя как Фир-Болгу, так и Эриу!