Время жить

Обнялись прямо на ступеньках. И вошли внутрь. Анатолий, отвыкший от всей этой золотой московской жизни, дико озирался на ослепительно белые скатерти и чопорных, вышколенных черно-белых официантов со сложенными салфетками на сгибе локтя. Он на них пялился, а вот они на него – нисколечки. Будто это в порядке вещей, что сюда, в зал с мебелями в стиле Людовика XIV, хрустальными люстрами и бокалами богемского стекла забрел такой вот лапотник в потрепанной рясе и пыльных стоптанных ботинках.

Пономарев, располневший вширь, но с теми же вихрами и конопушками, усадил его в уголок, а сам зачел-ночил по обеденному залу, в котором то там, то сям обедали пиджачные гости. И пока его рыжие кудри мелькали в разных концах, Анатолий наметанным глазом разглядывал народ. И приходил к выводу, что люди эти были либо высокопоставленными чиновниками, либо богатыми буржуинами.

Тем временем к нему подошел прилизанный и смазливый юноша-официант.

– Чего изволите? – спросил он.

– А что есть? – вопросом на вопрос ответил послушник.

– У нас есть все! – с некоторой долей гордости и тщеславия заявил тот.

– Если есть все, тогда воды! – сделал заказ Казаков.

– С газом, без газа?

– Без газа!

– Есть «Эвиан», «Витель»…

– Слушай, я у тебя воды прошу, как у человека! – ответил гость, слегка раздраженный тем, что его заставляют думать о таком пустяке.

Но, видно, здесь совсем другой мир. Понтовый.

В общем, минут через двадцать вернулся хозяин. И вовремя. Казаков к тому времени уже устал разглядывать скатерку и игривые картины на стенах. И решил для себя: «Еще пару минут – и ухожу!»

– Извини, что заставил ждать! Работа! – вздохнул его рыжий друг. – Всех надо окучить. Каждому слово сказать. Как говорят китайцы, наши нынешние друзья: «Человек без улыбки на лице не должен открывать ресторан!»

– У тебя же не китайский!

– Это общая для всех истина. Что выпьешь?

– Я уже свое выпил. Только воду.

– Ну а я приму коньячку. Впрочем, это все ерунда. Страшно рад тебя видеть. Где ты, дружище? Что с тобой? Хотя, судя по наряду, ты в Церкви?

Анатолий, чувствовавший себя как птенец, выпавший из гнезда, еще топорщился. Но искреннее участие друга и его теплота постепенно растапливали ледок. И он потихоньку-полегоньку стал отвечать на вопросы.

– Помнишь, мы с тобой после чеченской встречались?

– Конечно, помню. Я тогда занимался выкупом пленных. И ты мне помог. Этот твой Вахид Сулбанов тогда четко отработал…

– Кстати, а как у него дела? – перебил его послушник. – Что нового?

– У него-то ничего. С новой властью поладил. Только я слышал, сестра его младшая ушла в лес. И стала шахидкой…

– Фатима, что ли? – вспомнил Казаков похожую на сушеную селедку девушку в черном платке.

– Во-во. Она самая.

– Чего и следовало ожидать.

– Да бог с ними, с нохчами. Ты-то что? – снова повернул на привычные вопросы Алексей.

– Ну вот после всего я и решил. Пошли все… лесом! Не хочу служить этому государству!

– Ну что ж, это разумно…

– И подался я опять в Казахстан. Там нужны были специалисты…

За окошком уже начало темнеть, а они все беседовали. Вспоминали былое. Казаков рассказывал другу о своей нескладной жизни. Леха потихоньку потягивал коньячок. Лицо его раскраснелось, он повеселел.

Казаков же пил только воду. И хмелел от общей обстановки, от запаха коньяка. Но держался, понимал свое положение.

– Леха, ну а ты как? Чем занимаешься?

Хмельной Леха усмехнулся криво. И сказал:

– Есть такая профессия. «Решала» называется.

– Ты что, продолжаешь работать? На контору?

– Бывших чекистов не бывает, – продолжал дурачиться Пономарев, состроив козью морду. – Держу вот этот ресторан, – уже серьезно ответил он. – Сюда приезжают солидные люди. Всем хочется пообедать. У всех есть проблемы. Разные. Но их обязывает положение, и кто-то должен помочь. Кому девочку найти. Кому нужных людей. Свести. Связать концы с концами. Понимаешь? Я помогаю. А они в долгу не остаются.

– Ты, Леха, сутенером, что ли, заделался?

Рыжий заразительно рассмеялся, откинув голову назад:

– Времена изменились, а ты и не заметил. Я решаю проблемы. Любые. Я людям помогаю, они – мне.

– Ясно. Вижу, что процветаешь! Встроился в систему. А как же твоя царь-девица?

– Семья – это святое, – неопределенно ответил друг. – Я не путаю бизнес с личной жизнью.

Попрощались они так же душевно, как и встретились.

– Ты давай, не пропадай! – обнимал его расчувствовавшийся Алексей. – А то знаешь, дружище, как порой тоскливо бывает. Тошно. Я тогда вспоминаю Афган и нас, молодых…

Верно сказано: «Не судите, да не судимы будете». Но всю дорогу до Сретенки Анатолий раздумывал: «Вот как жизнь наша повернулась. Раскидала. Меня в монастырь, Леху в ресторан. Кто бы мог подумать?»

Желтое такси остановилось у неприметной калитки в кирпичном заборе. Анатолий потянулся за смятой сотенкой и неожиданно обнаружил в кармане целый пласт денег. «Леха сунул незаметно. Да, видно, старый друг лучше новых двух. Помолюсь сегодня за него».

Расплатился с носатым таксистом копейка в копейку. И пошел к калитке, за которой виднелись купола храма.