Время жить. Сопряжение миров

Поэтому скептики, лучше разбирающиеся в теме, выступали за то, чтобы вовсе отменить экспедицию «из-за плохого предзнаменования», либо перенести ее на неопределенный срок, либо заменить еще одним испытательным полетом. Впрочем, более обоснованных аргументов эта братия не приводила, так что я решил вообще не обращать на нее внимания.

Знакомясь с сетевыми дискуссиями, я немного опоздал на завтрак. Там тоже вовсю обсуждалось вчерашнее происшествие. Эрик Болас с жаром доказывал, что гравикомпенсаторы потерпевшего аварию корабля – полные аналоги тех, что стоят на «Одиссее», полностью надежны, поэтому вряд ли могли бы стать причиной гибели «Индианаполиса». Сергей Сухина в ответ на это сдержанно хмыкал, и я бы, пожалуй, поддержал его. Именно отказы гравикомпенсаторов наиболее часто обыгрывались в наших вводных и, судя по всему, не зря. Обладая знаниями оригинального Константина, я как раз понимал неполноту нашего овладения гравитационными технологиями.

– Костя, а что считаешь ты? – заставил меня поднять голову громкий голос кэпа. – Тут у нас что-то вроде импровизированного Совета экипажа. Так что, выскажи и ты свое мнение.

– А какие вообще возможны варианты? – поинтересовался я.

– Пока их три. Можно действовать по плану, словно ничего не случилось. Можно отложить вылет до завершения расследования по «Индианаполису». Можно проверить еще раз все грависистемы на «Одиссее», и если не выявится никаких проблем, стартовать. Впрочем, ты сам можешь предложить свой вариант, четвертый.

– Плыть по морю, то есть, лететь в космос – необходимо, жить – не так уж необходимо, – процитировал я то ли какого-то древнего мыслителя, то ли моряцкий фольклор. – Я – за старт по графику. Иначе мы начнем колебаться, сомневаться в себе, и ни к чему хорошему это не приведет.

– Интересное объяснение, но твое мнение – это мнение большинства, Костя, – кивнул Коржевский. – Я сообщу решение экипажа топам. Впрочем, по моему впечатлению, старт бы все равно никто не стал откладывать. Тим Гарднер был хорошим парнем, он бы и сам не одобрил, если бы из-за него сорвалась наша экспедиция.

Хм, немного странно...

Присев за стол, я налил себе чаю и начал неторопливо сооружать бутерброд, попутно обдумывая ситуацию.

По-моему, может, поверхностному впечатлению, в XXIII веке уделяли чересчур повышенное внимание личной безопасности. Поэтому было бы логично перенести старт на более поздний срок. Хотя бы для того, чтобы сначала понять, из-за чего погиб «Индианаполис». Как бы там ни было, если проблема – в технике, это может повлиять на нашу экспедицию. Тем более, что нам не надо было попадать в нужное орбитальное «окно», вылетать именно в начале ноября и не неделей позже. Или наш план составлен настолько жестко, что не допускает отклонений?!

Кстати, а почему тогда я сам выступил в поддержку старта без всяких промедлений? Возможно, мне просто хотелось скорее покинуть Землю, где я до сих пор чувствовал себя не совсем своим и точно не в своей тарелке. Вот в экспедиции, как я надеялся, меня будет ожидать настоящее дело и нормальная жизнь, в которой не надо будет следить за каждым своим действием и словом, так как полет станет для всех совершенно новым впечатлением.

Конечно, это сопряжено с кое-каким риском, но что это меняет? После грузовика на трассе еще одной смерти я практически не боялся. Скорее, на меня мог подействовать страх не выполнить свое предназначение. Будущее ждет меня в иных мирах, так пусть же оно наступит поскорее и без задержек!

Тема, впрочем, не заглохла и после завтрака. Сегодня был последний день нашей подготовки в Звездном городке, каких-либо тренировок или вводных не планировалось. Поэтому кто-то из ребят предложил пойти помянуть экипаж «Индианаполиса» у памятника погибшим космонавтам, и его поддержали все. Пошел туда, конечно, и я.

Возле «Падающей Звезды» никогда не было многолюдно. Обычно об этом памятнике вспоминали только в дни скорбных годовщин. Но сегодня всю площадку перед пьедесталом покрывал колыхающийся огненный ковер из горящих свечей.

Надо было и нам добыть их где-нибудь по дороге, возникла у меня неловкая мысль. Но тут же я заметил поблизости… автомат, торгующий свечками, к которому выстроилась небольшая очередь.

Иногда здешняя рациональность начинает действовать на нервы.

Взяв три свечи, укрепленные в полукруглых подставках, я зажег их с помощью электрического разрядника, встроенного в корпус автомата, и поставил рядом с остальными у подножия памятника. На душе было тяжело. Смерть – вообще поганая штука, а тут еще и возникало неприятное ощущение, что ее коса просвистела где-то совсем рядом.

Константин, мой альтер-эго, немного знал погибшего командира «Индианаполиса» Тима Гарднера. Он был одним из инструкторов, когда наш экипаж в прошлом году проводил подготовку в Штатах. Чужой памятью я вызвал образ неунывающего веселого парня всего на несколько лет старше меня самого. Причем улыбался он не резиновой американской, а настоящей дружеской улыбкой.