Время жизни

– Что ты говоришь Абу! Разве можно так смеяться надо мной? Я никогда не давала повода для этого.

– Да отсохнет у меня язык, если я говорю неправду! – воскликнул Абу. – Ни кому я не позволю насмехаться над тобой! Поверь мне Кхокху, я люблю тебя!

– Что ж Абу, спасибо тебе за добрые слова. Должна признаться, что и ты мне мил. Я всегда издали, тайком, любовалась тобой. Мне даже и в голову не могло прийти, что ты скажешь мне о своей любви. Но нам нельзя долго разговаривать, немало найдётся злых языков, что бы опорочить меня.

– Не беспокойся Кхокху, моя рука тверда и любому я смогу прикрыть рот. Но ты права, мы слишком долго стоим здесь на пустой улице. Кхокху когда я вновь смогу увидеть тебя?

– Завтра после полуденной молитвы, я пойду навестить мою тётушку Пердоз. Пробуду у неё недолго. Ты же жди меня у Мечика, напротив её сакли. Я спущусь к тебе, когда выйду от тётушки, а теперь я пойду.

И Кхокху подхватив кувшин, быстро пошла по улице. Абу смотрел девушке в след, пока она не скрылась из виду. И о чудо! Ветер разогнал тучи, на небе весело засияло солнышко. Как хорошо стало кругом! Так же светло и ясно было на душе Абу.

Старушка Зайнап, ни как не могла взять в толк, какая муха укусила Абу? Чего он так развеселился? Шамкая беззубым ртом, она сказала:

– Старая я совсем стала, ни чего есть не могу. Съела кусочек лепёшки и всё, больше не хочу.

– Мама просила меня посидеть с тобой до её прихода, – сказал он, беря из рук Зайнап кувшин с молоком.

– Была нужда тебе сидеть со старухой! Ты молодой и должен быть со своей ровней. Нам старикам остаётся доживать свой век, да небо коптить. Иди Абу, спасибо тебе за заботу.

Тот не стал возражать, и направился к Хазболату. Братья весь день перекрывали крышу на овчарне. Баха взглянув на счастливого Абу, с усмешкой сказал:

– У тебя такой довольный вид, словно у кота, стащившего хозяйскую сметану. Скажи на милость, что случилось?

– Ничего, – пожал плечами Абу.

– Ну не хочешь, не говори, – Баха спрыгнул с овчарни, – нам скоро отправляться в дорогу.

– Когда? – упав, духом спросил Абу.

– Послезавтра на заре выезжаем.

– Хорошо, – с облегчение сказал Абу, – а сейчас я пойду.

Баха ездил с абреками за Терек, угонял скот у неверных. Абу с Хазболатом давно просили его взять их с собой. Тот всё тянул, а вот теперь согласился. Мог ли Абу раньше подумать, что не обрадует его это известие?!

***

Утро выдалось тёплое и ясное. Во дворе воробьи устроили шумный переполох, отбирая друг у друга кусочек просяной лепёшки. Абу с нетерпением ждал полудня. Ох, как долго тянется время!

Наконец муэдзин с минарета призвал правоверных к полуденной молитве. Самое удобное время идти к Мечику, потому как на улице ни души. Перемахнув через каменный забор, Абу отправился на свидание. Он спустился к реке неподалеку от дома кузнеца Юсуфа, и прошёл вдоль берега к сакле Пердоз. У обрыва сразу за огородом вдовы росли густые кусты ивы. В них и притаился Абу.

Сердце его бешено колотилось, а что если Кхокху передумала? Но нет, вот она!

– Кхокху я здесь, – произнёс Абу, осипшим от волнения голосом, – тут недалеко есть укромное местечко, пойдём туда.

– Хорошо, – согласилась Кхокху. – Ты долго ждал меня? Никак не могла вырваться от тётушки.

Они пошли вдоль Мечика.

– Я весь день думал о тебе Кхокху. Так ждал этого свидания, что время для меня остановилось.

– Признаться, я тоже с нетерпением ждала этого часа, – улыбнулась девушка.

– Кхокху, я хочу, что бы ты знала, ты для меня дороже жизни. В Иласхан Юрте много красивых девушек, но для меня никого нет милее тебя. Ты для меня всё! – горячо говорил Абу, держа девушку за руки.

Кхокху ответила, улыбнувшись:

– Ты говоришь как Омар Хайям:

«Ты кого я избрал, всех милей

для меня

Сердца пылкого жар, свет очей

для меня

В жизни есть ли хоть что ни будь жизни дороже?

Ты и жизни дороже моей

для меня».

– Когда он тебе это сказал? – расстроился Абу.

– Кто? – не поняла Кхокху.

– Этот Омар Хайям.

Девушка рассмеялась:

– Мне он ни чего не говорил. Это поэт, и жил он в то время, когда ещё не родились наши прадедушки.

– Он тоже, наверное, любил свою девушку так же сильно как я тебя. Как красиво сказал! А еще что он говорил?

– Он много писал о любви, вот например:

«Любовь – роковая беда, но беда

– по воле Аллаха

Что ж вы порицаете то, что всегда

– по воле Аллаха

Возникла и зла и добра череда –

– по воле Аллаха

За что же нам громы и пламя суда

– по воле Аллаха».

Впоследствии Абу не мог сказать, долго ли, коротко было его первое свидание с Кхокху. Для него это время пронеслось, словно один миг, настало время влюблённым прощаться.

Словно на крыльях летела Кхокху домой. Отец, взглянув на неё, спросил:

– Чем Пердоз так обрадовала тебя, что ты вся светишься? Что случилось?

– Ничего, – потупившись, ответила девушка.

– Ну и ладо, – усмехнулся Юсап, – раз смеёшься, а не плачешь, значит у тебя всё хорошо. У меня для тебя добрые вести. Хочешь, скажу?

– Да папа.

– Тогда слушай: тебе уже шестнадцать, ты взрослая девушка, и тебе пора замуж. Я нашёл тебе стоящего мужа.

– И кто же это? – спросила Кхокху, предчувствуя недоброе.