Время Зверя

Я висел под куполом потемневшего до фиолетовых оттенков неба и лихорадочно вспоминал, как же произносить нужные Слова. Моя память «оттаяла» лишь частично, и я мог пропеть не больше десятка действительно серьезных и сильных Слов, но раздумывать было некогда. Я взял предварительную ноту, и со всех сторон горизонта ко мне понеслись свинцовые тучи. Их громоздкие тела лоснились от миллионов тонн влаги, а в складках черных боков сверкали белесые разряды молний. Тучи кружили, огибая меня по часовой стрелке и превращая дымный солнечный день в горящую сплошным ковром пожаров ночь.

Псы, почуяв неладное, прижались к земле и заскулили. Я видел, как единственный оставшийся танк яростно завертелся, размазывая одну из тварей по рыжему грунту солончака, а два волкодава, назначенных мной в телохранители к Даше, разорвали на части другого врага. Сама девушка стояла чуть в стороне и, улыбаясь, махала мне рукой. Я не мог ей ответить, и она это понимала.

Я долго колебался, выбирая нужное Слово, и наконец остановился на слове «Сон». Безобидная репетиция смерти. Он мог дать мне время для правильного выбора и помочь в битве. Уснет живое, догорят пожары, развеется пепел, остановит свое вечное движение спираль Времени. Я получу возможность проникнуть на пружину, а люди получат отдых. И чем не шутит Создатель, возможно, одумаются безликие?

Прежде чем нарушить все мыслимые законы и даже прямые запреты самого Творца, я должен был сосредоточиться и ощутить хотя бы намек на дружескую поддержку не только со стороны моей девушки, но и кого-то еще. Кого-то более авторитетного, нежели Даша, да простит она такое принижение её роли.

Я бросил взгляд на юг и снова обратился к морским глубинам. В самой глубокой расщелине океанского дна скрывался тот, кто наверняка знал, правильно ли я поступаю. Там спал Зверь Пространства. Он спал крепко, и будить его мне было неловко, однако, кроме желания получить совет, мной руководило некое предчувствие. Я опустил взгляд чуть ниже дна, туда, где кипела раскаленная мантия, и содрогнулся…

Великий Морской Змей проснулся от предчувствия беды. Он открыл один мутный глаз и лениво повел отвыкшим от яви взором по сторонам. В кромешной тьме десятикилометровой глубины царил знакомый покой и уют. Плотное дно оставалось, как и многие века назад, чистым и пустынным. Змей снова сомкнул веки, но все тот же импульс тревоги не позволил ему уснуть. Что-то происходило там, на поверхности тяжелого и мягкого одеяла воды. Змей чувствовал зов. Почти забытый, но ясный. На Землю вернулся кто-то из его предков. Змей удивленно шевельнул длинным плоским хвостом. Его огромное тело изогнулось двухсотметровой дугой, легко оттолкнулось от дна и, описывая спираль, устремилось к поверхности. Вряд ли им руководили родственные чувства или любопытство. Он подчинился зову по другой причине. Опыт, накопленный за миллионы лет, совершенно определенно говорил ему, что никакие предчувствия не приходят случайно. Вот и сейчас Зверь Пространства медленно плыл навстречу забытому солнечному свету, а снизу, со дна океанской впадины, его догонял свет не менее яркий и в глубинном мраке неуместный. Змей опустил голову вниз и, на секунду ослепнув, потерял ориентацию. Верх и низ словно поменялись местами. Свечение под его брюхом разгоралось все ярче. Оно прогревало воду, обжигая злыми пузырьками кипятка чешую и обвисшие усы Змея. Морской старожил рассерженно дернул хвостом и рванулся вертикально вверх. Сквозь зеленую толщу воды — к безвкусному воздуху атмосферы. Его преследовал тяжелый низкий звук и сплошной, идущий снизу вверх, фронт кипящей воды, раскаленного газа и жидкого огня. Бездонная океанская впадина со стоном выгибалась, толкая от себя в стороны пока невидимые, но тяжелые волны. Змей понимал, что не успевает вырваться из огненной западни, но не сдавался…

Контр-адмирал Волынцев стоял на опустевшем мостике ударного авианосца и угрюмо смотрел, как, лишившись обеих плоскостей, падает последний из его палубных самолетов. Крылатые твари уже отбросили маскировку при помощи клубов серого тумана и предстали во всей красе: трехметровые безликие гуманоиды, парящие над водой на огромных белых крыльях. Их серые балахоны почти не трепетали на соленом ветру, а курчавые белые волосы оставались уложенными в неестественно правильные прически, даже если врага разносило на части удачным пуском зенитной ракеты. Их острые мечи могли выстреливать какой-то горящей дрянью, а могли просто рубить металл, если дело доходило до контактного боестолкновения. Врагов было невообразимо много, и убивать их было очень непросто.

Зато из всей эскадры, вступившей полчаса назад в бой, на плаву оставался лишь корабль Волынцева, да и то, судя по всему, доживал он последние минуты. Контрадмирал окинул взглядом горящий авианосец и, закашлявшись от удушливого дыма, протер платком слезящиеся глаза. У него не было никаких сожалений о прожитой жизни, кроме одного. Он отчаянно жалел, что не может взорвать авианосец так, чтобы при этом уничтожить и всех кружащих в воздухе существ.