Врозь или вместе?

— Что? — Лицо Кэтрин резко изменилось. — Ты предлагаешь помочь мне справиться с чисто женской работой? На тебя это не слишком похоже.

— В нашем мире все перевернулось вверх дном. Мужчины занимаются теперь в том числе и женскими делами, а женщины — мужскими. Я привык к этому. — Бернард пожал плечами.

Кэтрин усмехнулась, и они вместе прошли в кухню, сквозь окно которой струились потоки света. С утра она солнца вообще не заметила. Вымытые бокалы на столе блестели так ярко и радостно, что напоминали бриллианты. Откуда-то с улицы через форточку доносились детские голоса и смех. Кэтрин буквально заслушалась ими.

На душе у нее неожиданно запели райские птицы и зацвела весна.

Она достала из шкафа большую вазу, намереваясь поставить в нее цветы.

Бернард остановился где-то прямо за ее спиной, и, ощущая его присутствие, Кэтрин так разволновалась, что не могла ясно мыслить. Поэтому до упора открутила кран с холодной водой и подставила вазу под мощную струю.

Ваза выпала из ее дрожащих рук, и вода, ударяясь о стеклянную стенку, забрызгала все вокруг.

Бернард отстранил Кэтрин от раковины, закрутил наполовину кран, набрал в чудом уцелевшую вазу воды и поставил ее на стол.

Кэтрин стояла в мокром топе, держа в руке букет и хлопая ресницами.

— Что мы будем делать вот с этим? — спросил Бернард.

— С чем? — спросила она.

Он протянул руку и коснулся ее груди, которую плотно обтянул намокший топ.

Кэтрин вздрогнула и с силой сжала все еще находящийся в руке букет. Тут же один из розовых шипов больно впился ей в палец. А через мгновение из образовавшейся ранки потекла алая струйка крови.

Бернард забрал цветы из руки Кэтрин и сунул их в вазу. Затем бережно взял ее ладонь, наклонился и принялся слизывать кровь.

Кэтрин обожгла густая волна желания. Самые невообразимые, самые яркие и радостные эмоции, какие только ей довелось когда-либо испытать, вновь окатили ее душу.

Бернард обхватил ее палец губами и начал ласкать языком.

— Что ты… делаешь? — прошептала Кэтрин, чувствуя, что голова у нее идет кругом, а ноги подкашиваются.

Мужчина выпрямился, продолжительно и страстно посмотрел ей в глаза, привлек ее к себе и поцеловал в губы.

Она горячо обняла его, затрепетала в его руках, тая, растворяясь в нем, как когда-то давным-давно. Блаженные ощущения нахлынули на нее оглушительным потоком. Ощущения, все эти долгие годы жившие в ее памяти.

Бернард уже не мог себя контролировать. Поцелуй пробудил в нем животное, неутолимое желание владеть ею, и теперь его ничто не могло остановить.

Когда-то он поклялся себе, что ни разу в жизни не прикоснется больше к Кэтрин, даже если кроме нее на земле не останется ни одной другой женщины.

А сейчас он сознавал, что проиграл самому себе. Но даже не пытался предотвратить то, что неизбежно должно было последовать.

— Сними с себя это! — шепотом скомандовал он, кивая на мокрый топ Кэтрин.

Она лишь кокетливо улыбнулась в ответ.

— Хочешь, чтобы я это сделал сам? Что ж…

Бернард рывком сорвал с нее промокшую вещицу и швырнул ее на пол.

Под топом на Кэтрин ничего не было. Ее тугая грудь красивой округлой формы показалась ему самим совершенством. Она нравилась ему и раньше, но теперь стала более полной, более женственной, и Бернард смотрел на нее так жадно, будто хотел припасть к ней навеки и забыть обо всем.

Ее соски напряглись и, казалось, умоляли его поласкать их.

— Ты хочешь меня, Кэтрин, — пробормотал он, прерывисто дыша. — Очень хочешь, я это вижу.

Кэтрин не могла скрыть своего состояния. Во-первых, она очень давно не вступала в интимные отношения с мужчиной. А если учесть, что сейчас ее обнимал самый желанный, самый страстный из них, отказываться от возможности еще хотя бы раз почувствовать неземное блаженство она не собиралась.

— Да, я хочу тебя! Ужасно хочу!

Бернард с жадностью принялся ласкать ее грудь — руками, губами, языком. Эта женщина сводила его с ума, но в то же время вызывала в нем странные чувства.

В его сердце все еще жила причиненная однажды ею боль. И он никак не мог справиться с ней.

Настораживало и другое. В отношениях с любовницами он привык ощущать себя повелителем. Более опытной стороной, наделенной большими правами.

С Кэтрин же все обстояло по-другому. Казалось, она ни в чем ему не уступает, а в проявлениях своих чувств ведет себя чуть ли не раскованнее, чем он сам.

— Хочешь, чтобы я взял тебя прямо здесь? Рядом с розами и недомытыми бокалами? — отрываясь от ее набухших сосков, пробормотал он.

— Н-не знаю… — задыхаясь от наслаждения, ответила Кэтрин. — Возьми меня где угодно… Лучше где-нибудь наверху…

«Наверху» — эхом отозвалось в голове Бернарда. А не остынет ли пыл Кэтрин, пока я буду нести ее туда?

Он взглянул на раскрасневшееся лицо Кэтрин, на ее приоткрытые пухлые губы, на подернутые туманной дымкой глаза и понял, что она не в состоянии остыть, поскольку возбуждена невероятно сильно.

Бернард уже готов был подхватить ее на руки и отнести в спальню, но вдруг резко передумал.