Всадник без головы (худ. Н. Качергин)

Он лежал на каменистой земле, тяжело раскинув руки и ноги, как будто потерял способность владеть ими.

Недалеко рос огромный дуб, но он не защищал юношу своей тенью, а белая панама лишь слегка прикрывала голову, и лучи солнца, только что начавшие проникать в рощу, скользили по бледному лицу, обращенному к небу.

Умер он или нет?

Судя по поведению коршунов, можно было подумать, что умер.

Но на этот раз инстинкт обманул хищников: распростертый человек приоткрыл глаза.

Лучи ли солнца, светившие ему прямо в лицо, вызвали это, а может быть, отдых вернул его к жизни, но глаза открылись, и юноша пошевелился.

Вскоре он немного приподнялся, опершись на локоть, и посмотрел недоумевающе вокруг себя.

Коршуны взвились высоко в воздух.

— Умер я или жив? — прошептал юноша. — Сон это или правда? Что это? Где я?

Солнечный свет ослеплял его. Он не мог смотреть, пока не защитил глаза рукой, но и тогда видел все как в тумане.

— Деревья надо мной, вокруг меня… Камни подо мной… Как я попал сюда?.. Ах, вспоминаю! — сказал юноша после короткого размышления. — Я ударился головой о дерево. Вот оно. Вот тот самый сук, который выбил меня из седла… Левая нога болит… Что это? Неужели она сломана?

Юноша попытался встать, но это ему не удалось: больная нога отказывалась служить — она сильно распухла в колене.

«Где же лошадь? Ушла, конечно. Теперь она уже, наверно, в конюшне Каса-дель-Корво. Мне о ней нечего беспокоиться. Я не мог бы сесть на нее, если бы она даже и стояла здесь рядом… О боже, что это было за зрелище! Неудивительно, что лошадь испугалась… Что же мне делать? Моя нога, должно быть, сломана. Без посторонней помощи я не могу двинуться с места. Разве можно надеяться, что кто-нибудь придет сюда?.. Ух, эти мерзкие хищники! Они вытягивают свои клювы, как будто уже не сомневаются в том, что я умер!. Долго ли я здесь лежал? Солнце поднялось не очень высоко, а я сел в седло на рассвете. Наверно, я пролежал без сознания целый час. Дело скверное. Нога, повидимому, сломана, хирурга здесь нет… Каменистая постель посреди техасских джунглей… Заросли кругом тянутся на много миль — нечего и думать самому отсюда выбраться. А человек сюда не придет. Волки на земле и коршуны в воздухе… И как это я поехал, не подобрав поводья?»

Лицо молодого человека омрачилось. Оно становилось все мрачнее и мрачнее, по мере того как он осознавал опасность своего положения.

Еще раз он попробовал встать на ноги, с большим трудом поднялся, но тут же обнаружил, что служить ему может только одна нога — на другую нельзя было ступить.

Пришлось опять лечь.

Так он пролежал без движения еще два часа. Время от времени в лесу раздавался его крик, взывающий о помощи. Кричал он до тех пор, пока не убедился, что его все равно никто не услышит.

От крика у него пересохло в горле и мучительно захотелось пить. Жажда все росла, пока не заглушила все остальные ощущения, даже сильную боль в ноге.

«Я погибну от жажды, если только останусь здесь, — думал раненый. — Надо напрячь все силы и добраться до воды. Насколько я помню, здесь где-то недалеко должен быть ручей. Я доберусь до него хотя бы ползком — на коленях и руках».

— На коленях? Но ведь одно колено у меня никуда не годится. Что же делать? Все равно надо попробовать — чем дольше я пробуду здесь, тем будет хуже. Солнце начинает палить. Оно уже жжет мне голову. Я могу потерять сознание, и тогда — волки, коршуны…

Он вздрогнул от ужасной мысли и замолчал.

Через несколько минут раненый заговорил:

— Если бы только я знал дорогу! Я помню ручей довольно хорошо. Он течет по направлению к меловой прерии — на юго-восток отсюда. Попробую взять это направление. К счастью, я могу теперь ориентироваться по солнцу. Только бы хватило сил!

С этими словами раненый стал ползком пробираться через заросли. Он полз по каменистой земле, словно ящерица, волоча больную ногу.

Ему часто приходилось останавливаться, чтобы отдохнуть и собраться с силами. Ведь нелегко путешествовать в таком неестественном для человека положении — на коленях и на руках, в особенности когда одно из коленей отказывается служить.

Юноша продвигался медленно, но и это доставляло большое страдание. И тем мучительнее было это путешествие, что раненый не знал, движется ли он в правильном направлении или, может быть, все его усилия напрасны.

Только угроза смерти заставляла его продолжать этот путь.

Раненый прополз уже около четверти мили, и тут мелькнула у него мысль, не сможет ли он продвигаться другим способом.

«Хорошо бы попробовать поковылять на ногах. Только для этого нужен костыль… О, да ведь нож со мной! А вот и подходящее деревце — карликовый дуб».

Раненый вытащил из-за пояса охотничий нож, срезал деревце и сделал из него костыль. Опершись на костыль, юноша встал на ноги и продолжал свой путь, придерживаясь, как и раньше, юго-восточного направления.

Он ориентировался главным образом по солнцу. Лесные заросли часто сбивали его с пути, так как приходилось кружить, пробираясь по прореженным местам. Некоторые указания он искал в рельефе местности, зная, что ручей должен протекать где-то в ложбине.