Всадники апокалипсиса

– Надеюсь, разговор будет недолгим? – поинтересовался Сапоженко.

– Осторожность, Андрей Юрьевич, конечно, необходима, но мной зачем брезговать? – уклонился от прямого ответа Бугров. – Я в Москве далеко не последний человек. Или боишься меня? – неожиданно перейдя на «ты», спросил Бугров.

– И это тоже. Береженого Бог бережет, – признался Сапоженко.

– А зря, – улыбнулся Бугров, соображая, как повернуть разговор в спокойное русло.

– Чего тебе надо, Бугор? – неприветливо начал Сапоженко.

– Я знаю, что ты недолюбливаешь меня, – неожиданно разоткровенничался Бугров и, как протестантский пастор, размахался руками. – Ты думаешь, что я причастен к гибели твоего брата? Но ты не знаешь, сколько я для него сделал!

– Я знаю только то, что мой братан убит. И если бы ты, как честный фраер, за ним присматривал, этого бы не произошло.

Слова старшего Сапоженко не на шутку задели московского авторитета. Это было видно по его первой реакции на них. Его угловатое, небритое лицо заострилось, глаза налились кровью, улыбку сменил недобрый оскал.

Бугрова задел тон собеседника. Во-первых, потому, что семь лет назад он вышел из фраерского сословия и стал вором в законе. Здесь была задета его честь. Тогда за нового вора в законе подписались три авторитета, но ксива эта была оформлена вопреки воровским обычаям. Подписавшихся уже не было в живых. Но слух об этом распространился в Москве почти сразу после избрания нового авторитета.

Бугор получил этот титул, находясь на свободе, в условиях, далеких от воровского аскетизма. Да и не сидел он толком никогда – три года «строгача», которые он получил за кражу крупной партии сахара на станции Москва–Товарная, были не в счет. Тем более что весь срок за него отсидел его подельник. Полугодичное пребывание в СИЗО, куда он попал во время следствия, и вовсе не шли в зачет.

– Я не фраер, – с трудом сдерживая себя, процедил Бугров. – Если ты сидел за границей и не знаешь ни хрена...

– Вот как? Не фраер? – изобразил удивление на своем лице старший Сапоженко, но на грубость не отреагировал. – И где же ты сроки свои мотал, по какой статье? – по лагерному обычаю спросил он.

– Это не твое дело. Принимали меня известные люди. По этому поводу ксива есть.

– Знаю я, как эти ксивы поганые делаются, – сплюнул от злости старший Сапоженко. – Бабла отвалил и человеком стал? – ехидно спросил старый зэк.

– Ты, я вижу, моего авторитета не признал, – начал загоняться Бугров. – За меня бы сказали Гиви, Рыжий, Узбек...

– Да их нет уже, – уверенно ответил Сапоженко. – Или я не прав?

Сапоженко был прав. Весь цвет воровского сословия был физически уничтожен в разборках начала девяностых.

– Ну, если уважаемых людей не признаешь?..

– Похерили вы воровские обычаи. Ссучились, с властью снюхались.

– Да ты с луны свалился? Твои обычаи, старик, давно ушли. Вместе с теми, кто их придерживался. Что такое ваши обычаи, для кого они? Я тебе скажу – для лохов они! Да и что тебе до того? Ты в масти был, но в законе не был. Ты знаешь, что здесь творилось лет пять назад?! – оскалился Бугров. – Беспредел творился. Никто из отморозков на обычаи не смотрел, – захрипел от злости Бугров. – И такие, как мы, остановили все это! Так что гонишь ты зря!

– Может, и зря. Только на какие ты деньги банк себе забабахал? Не на общаковские ли?

– А вот это не твое дело. За такой базар и «качели можно устроить», – пригрозил старику авторитет.

– Ты смеешься? – улыбнулся словам собеседника старший Сапоженко. – У меня все волосы седые. Я уже жизнь прожил и человеком остался. Четыре ходки сделал – двадцать пять лет общего срока по лагерям отмотал с баландой и парашей пополам. А ты мне свои «качели» тычешь. Да и кого ты на такое авторитетное собрание соберешь? В мое время не меньше трех уважаемых людей собирали. А сейчас, наверное, и это не так? – усмехнулся старик и достал сигарету.

Бугров покраснел и сжал от злости кулаки:

– К чему этот базар?

– Ни к чему! Чего тебе от меня надо?

– Видит Бог, я не хотел об этом говорить. Твой братан в последнее время занимался своим бизнесом. Мы с ним вошли в долю. Но, по моим данным, он кинул меня.

– Да ну? – усмехнулся Сапоженко.

– Он был моим доверенным лицом и покупал за мои деньги недвижимость. Как оказалось, деньги он использовал по своему назначению. Но дело не в этом. Он вложил деньги в покупку земли в районе гребной базы, но это мои деньги, – нервно затряс руками Бугров.

– А мне что до этого?

– А то, – Бугров как ошпаренный подскочил к старику. – Ты – прямой наследник! И получается, что ты мне теперь должен эти бабки!

В этот момент старший Сапоженко вцепился в горло Бугрова обеими руками так сильно, что через несколько секунд тот, закатив глаза, осел на колени.

Однако через несколько секунд Сапоженко был вырублен подоспевшим на выручку своему шефу охранником, который сильным ударом отбросил старика в сторону. Сапоженко, падая, сильно ударился головой о пол и потерял сознание. Охранник с Мазуркиным почти одновременно подскочили к Бугрову, который, стоя на коленях, держался двумя руками за горло и жадно глотал воздух.