Всадники «Фортуны»

Теперь в его голосе слышалось уже не удивление, а почти угроза. Губы сжались чуть плотнее, а в глазах появились колючие искры. Из-под маски благородного пожилого господина на миг мелькнул оскал опасного зверя. Мелькнул и тут же спрятался. «Это хорошо! — подумала Айрин. — Если уже скалится, значит — давно боится. Ну, теперь давить и давить!»

— Нет, не шучу, — комиссар без приглашения подошла к одному из кресел и села. — В этом доме находится большая коллекция оружия. В основном — образцов двадцатого столетия. Не так ли?

— Так, — подтвердил Кортес. — И я никогда этого не скрывал. Полиция знает о моей коллекции.

— Знаем, — кивнула Тауэрс. — В коллекции есть и бомбы, верно? По крайней мере, в описи они значатся. Четыре штуки.

Гедеоне казался теперь совершенно спокойным. И как будто уже не злился. Стало быть, оценил опасность и весь собрался. Отлично!

— Я не помню, чего и сколько у меня есть. Это очень большая коллекция.

— Зря скромничаете, сэр, — комиссар улыбнулась. — Один из ваших знакомых (не буду уточнять фамилии) рассказывал, как около года назад вы провели для него и его друзей настоящую экскурсию по своему оружейному бункеру. Вы, не глядя в шпаргалку, называли марку и страну-изготовитель каждого автомата, винтовки, пистолета, вспоминали, где и как они были куплены. Вы прекрасно помнили все и обо всем. А теперь вдруг забыли, сколько у вас было бомб?

Она не сделала ударения на слове «было». Кортес и так понимает, отчего вопрос поставлен в прошедшем времени.

— Не помню, — он ответил улыбкой на улыбку. И когда его губы растянулись, то обнаружилось, что под усами прячется небольшой шрамик. Точно кто-то мазнул белой краской по верхней губе аргентинца. — Представьте себе — позабыл!

— Странно, — пожала плечами Айрин, и теперь опасные искры засветились уже в ее глазах. — Этот господин вспоминает, что о бомбах вы тогда рассказывали очень много. И всех особенно поразило, что они не обезврежены, как и любое оружие, что у вас хранится. Но бомба с зарядом и детонатором — страшная штука! Вы объяснили, что все надежно охраняется, находится в бетонированном помещении подвала и так далее. О том, что сам подвал тянется на километр в сторону от вашего особняка и в случае взрыва и общей детонации рухнет не этот дом, а соседний квартал, вы скромно умолчали. У меня есть схема, и если ее напечатает какая-нибудь газета, то общественный резонанс окажется для вас очень нежелательным.

Гедеоне Кортес театрально развел руками:

— Полиция, повторяю, все о моей коллекции знает. Знает и то, где расположен подвал. Почему-то до сих пор мне не предъявляли претензий, хотя у меня в гостях был даже сам префект. И замечу, комиссар: пока еще ничего не взрывалось!

— Тут вы лукавите! — улыбнулась Тауэрс. — Одна из ваших бобм сработала. Та, которую вы, показывая гостям, даже взяли в руки. Эта, совсем маленькая, бомбочка обладала громадной разрушительной силой. Нитроглицериновая бомба — изобретение латиноамериканских наемников, так красочно описанное в бульварном романчике «Смертельный танец». Пластмассовая коробочка с небольшим магнитом в корпусе. Кстати, этот магнит, найденный экспертом на месте гибели Джанни Висконти, долго смущал меня: я не могла взять в толк — откуда у гоночной машины магнитная деталь? Пока экспертиза не обнаружила микроскопических частиц пластмассы, прикипевших к поверхности металла во время взрыва. То есть тогда еще ничего ясно не было. Но затем, прочитав «Танец», я сразу догадалась, чем именно и как был взорван болид «ларосса».

— Потрясающе! — казалось, Кортес искренне восхитился. — Вы просто гений, комиссар! Догадались прочитать бульварную книжонку ради установления истины…

— Кстати, книжонка была замечена на месте другого преступления, — вкрадчиво пояснила Айрин Тауэрс. — В апартаментах вашей покойной пассии Эмилии Висконти. Вы поручили убийце забрать эту опасную улику. Но перед тем как он это сделал, в квартире успел побывать еще один человек (уж не знаю — узнал ли его ваш посланец?). И название книги врезалось ему в память.

— Постойте-постойте! — теперь уже резко перебил комиссара аргентинец. — Ну а при чем здесь несчастная Эмми? Да, она дико переживала смерть брата, стала пить. Хотя, что там греха таить, пила и прежде. Правда, куда меньше. Официальная версия полиции, которой вы не можете не знать, — смерть от несчастного случая. Моя бедная мышка разбила голову о край собственной ванны.