– Не стоит расходовать чай из-за такой мелочи. К тому же я так вымотался, что засну и без всякого чая.
Данита закончила перевязывать палец, а потом поднесла его к губам и поцеловала быстро и нежно.
Он распахнул глаза.
– А это для чего?
– Чтобы лучше заживало.
Баст зачирикала и с громким урчанием свернулась у ног Даниты.
– Она говорит, что поцелуи лечат, – сказал Антрес. – Может, нам стоит делать это чаще.
У Даниты взлетели брови.
– Баст сказала, что нам нужно больше целоваться?
– Ну, не совсем. Она сказала, что они лечат, а остальное… гм… добавил я.
Данита испытующе глянула на него, а потом медленно подалась вперед и мягко прижалась губами к его губам. Когда она откинулась назад, ее щеки пылали.
– Отличное начало, – сказал Антрес. – Я даже пожалел, что не поранился здесь, здесь и здесь, – указал он на обе щеки и губы.
– Не говори так! – воскликнула Данита полушутливо. – Я не хочу даже думать о том, что ты или Баст можете пораниться.
– О, можешь не беспокоиться, Дана. Мы с Баст практически неуязвимы – особенно теперь, когда у нас есть семья, ради которой стоит жить.
– Семья? – повторила она тихо.
Он кивнул.
– Стая – наша семья. Нам с Баст нравится быть ее частью. И, если позволишь, нам с ней очень нравится быть с тобой.
– Конечно, позволю.
И тут они сказали одновременно:
– Я хотел спросить…
– Я хотела спросить…
Они обменялись улыбками.
– Ты первая.
– Хорошо. – Данита откашлялась. – Я хотела спросить, не против ли ты, если сегодня я буду спать с тобой?
Антрес наклонил голову набок.
– Разве ты не спала со мной прошлой ночью?
– Нет. Я спала
– Тише, тише. Все хорошо. – Он коснулся ее лица и отвел назад локон. – Больше всего на свете я хочу, чтобы сегодня ты спала
Данита заметно расслабилась.
– Твоя очередь, – сказала она. – Что ты хотел спросить?
Антрес выпрямился. Покопавшись в кармане, он вынул длинную изящную серебряную цепочку, с которой свисал миниатюрный белый предмет с заостренным концом. Верхушка подвески была украшена серебром и поблескивала в свете костра, который освещал их лежанку.
– Как красиво! Чье это?
– Надеюсь, что твое. – Антрес поймал ее взгляд, и в его глазах Даните открылся целый новый мир – мир, полный любви и понимания и, быть может, возрождения и страсти. Баст поднялась и села рядом с Данитой, а Антрес протянул девушке кулон. – Дана, я хочу за тобой ухаживать – по всем правилам. Пожалуйста, прими этот дар. – Баст покашляла, и Антрес добавил: – Да, это один из молочных зубов Баст. Я хранил его все эти годы – носил с собой, как талисман. Из-за него я и задержался сегодня в деревне. Мне нужно было уговорить отца Джона позволить мне поторговать с ювелиром. Она сделала этот кулон по моей просьбе. Мы с Баст надеемся, что он тебе нравится и ты будешь его носить ради нас – ради нас троих.
Дрожащей рукой Данита взяла кулон. В его ладони он успел нагреться. Она повертела его в руках, любуясь тем, с каким мастерством ювелир обернула зуб серебром.
– Это чудесно! Он очень, очень мне нравится. – Данита обняла Баст и крепко прижала ее к себе. Затем она повернулась к Антресу. – Я принимаю твой дар и твои ухаживания.
Он оживился.
– Правда? Это значит, что теперь я ухаживаю за тобой официально?
– Именно так. О, Антрес, это замечательный,
– Пожалуйста, – сказал он и торжествующе выбросил в воздух кулак. – Мы это сделали, Баст! Он ей нравится! Мы ей нравимся!
– Тс-с, глупый! – Данита захихикала и, поерзав, уютно устроилась у него под боком, разглядывая кулон. – Для молочного зуба он просто огромный. Баст, у тебя очень острые зубы.
– Ты считаешь,
Рысь демонстративно оскалилась, и Данита сделала вид, что в ужасе хватается за сердце и без чувств падает на Антреса. Баст бесшумно подошла к ней и с неистовым урчанием потерлась об нее головой. После этого рысь устроилась рядом, надежно зажав Даниту между собой и своим спутником.
Данита удовлетворенно вздохнула и положила голову на плечо Антресу.
– Как ты уговорил отца Джона разрешить тебе торговать? Он был страшно зол, когда выставил нас из деревни.
Антрес пожал плечами.
– Это было нетрудно.
Данита повернулась, заглядывая ему в лицо.
– И все-таки?
Антрес отвел взгляд, и она выпрямилась и уставилась на него.
– Антрес?