Всё было совсем не так (СИ)

По всей видимости, пока клон с Цунаде и Хаширамой шли до особняка, слухи о пробуждении Саске каким–то образом расползлись по Конохе. Я или Итачи точно не звонили ребятам, не до этого было. Но, когда нас со старшим Учиха двое медицинских светил выставили из комнаты «пациента», в гости заявились Сакура, Сай, Суйгетцу, Карин и Джуго.

— Ну, как он там? — смущённо толпясь на пороге, спросили ребята, точнее, вопросы задавала Карин, а остальные только кивали.

— Пока осматривают, — я пожал плечами. — Но сейчас Саске, как Сай в не лучшие свои годы. У него снова проблемы с выражением эмоций, так что не напрягайте его по этому поводу.

— Саске лишился эмоций? Опять?! — тихо воскликнул Сай. Итачи грозно посмотрел на меня.

— Наруто, — его голос прозвучал почти нежно. — Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Ребята, зайдите пока чай попейте, ну вы знаете, там Мито–сан хозяйничает, — кивнул я гостям в сторону столовой, те дипломатично удалились, не желая попадаться под горячую руку Итачи.

— Не злись, — я посмотрел на старшего брата Саске, который буравил меня взглядом стоя со скрещенными на груди руками. — Саске же говорил тебе, что цукиёми для детского организма даром не проходит.

Итачи дёрнулся, как от боли, но я продолжил:

— Первые года два, лет до девяти, он вообще не мог… испытывать эмоций. Или у него плохо получалось их показывать, не знаю. Но его лицо было таким же безразличным, как и теперь. В тот день, когда мы с Саске подружились, он попросил меня научить его улыбаться, — вспомнил я. — Постепенно он стал улыбаться, смеяться, шутить, но иногда… Знаешь иногда мне казалось, что я просто слишком хорошо научил его.

Я покачал головой.

— Со мной Саске всегда был собой, а вот с другими…

— Знаешь, Наруто, — голос Итачи дрогнул. — Может быть, тебе и не казалось… Есть такая штука самогендзютцу.

— Самогендзюцу? — переспросил я, не понимая, к чему он клонит.

— Да, — кивнул Итачи. — Некоторые шиноби могут накладывать гендзюцу сами на себя. Ставить ментальные закладки, как надо действовать в той или иной ситуации. Что–то вроде программы актёрской игры. Тебя смешат и ты смеёшься. Или наоборот, тебя злят, а ты остаешься спокойным. Или враг хочет напугать тебя, а ты радуешься…

— Я понял, о чём ты, — кивнул я. — Так ты думаешь, что Саске…

— Да. Он честно об этом говорил, но я не понял сначала, пока ты не сказал про улыбку, — кивнул Итачи.

— То есть ты хочешь сказать, что с самого детства Саске не испытывал эмоций? И все его чувства были лишь самогендзюцу?! — воскликнул я не веря.

— Совсем не испытывать чувств не получается, — мотнул головой Итачи. — Когда мы… В общем, когда мы менялись глазами, то он сказал мне, что уничтожил ненависть ко мне, которая мешала ему, но вместе с ней пропали и многие другие чувства, он реагировал только на что–то действительно сильное, типа любви… А чтобы хоть что–то чувствовать он использовал систему самогендзюцу.

— Он просто хотел хоть что–то чувствовать, — прошептал я, вспоминая безучастное детское лицо Саске и то, как я старался хоть чем–то его развлечь, развеселить или порадовать. — А сейчас?

— Думаю, что из–за запечатывания десятихвостого у него просто могли сгореть все ментальные закладки на самогендзюцу, — подумав, ответил Итачи.

— Вот так вот живёшь с человеком и вообще потом оказывается, что ты его почти и не знаешь, — пробормотал я, думая о том, что Саске, наверное, тоже обо мне и моих «проблемах» вряд ли догадывается. К тому же у него явно выше крыши своих трудностей…

Через полчаса нас позвал Хаширама, который вместе с Цунаде закончил осмотр. Наши правящие светила от медицины сказали, что физически Саске здоров, но есть некоторые проблемы, поэтому они зайдут к нему ещё и завтра, не прибавив этим ни мне, ни Итачи оптимизма. Тем более, что выглядели оба несколько подавленными и задумчивыми.

В комнату Саске мы вошли всей толпой. Он лежал на кровати, на животе у него разлеглась Ева, которую мой друг почёсывал за ушком.

— Привет, Саске, — чуть ли не хором поздоровался народ.

— Привет, — Саске безразлично оглядел компанию и махнул рукой. — Ну, рассказывайте, как ваше ничего?

— О, а это та самая биджу, о которой все говорили? — удивлённо спросил Суйгетцу, показывая пальцем в Еву.

Лисица фыркнула:

— Тебе не говорили, что показывать пальцем некультурно!? Укушу вот, будешь знать, как пальцами тыкать в прекрасную меня!

— Извини его, пожалуйста, Ева, да? — просительно сказала Карин. — Мой парень иногда ведёт себя совершенно безобразно.

— М… — Ева оценивающим взглядом прошлась по Суйгетцу. — А он ничего так. И этот торчащий клычок довольно миленький…

Саске отчего–то закашлялся.

— Так вы встречаетесь? — спросил он.

— Ага! — выпалила Карин. — Во время войны я поняла, что жизнь так коротка и ты был во многом прав, Саске, надо жить сегодняшним днём и…

— Да–да, попробуй, откажи этой женщине, когда она припёрла тебя к стенке и пообещала убить в случае, если мой ответ ей не понравится … — перебив подружку, пробурчал Суйгетцу, деланно вздыхая.

— Молодцы, я в вас верил! — изобразил слабую улыбку Саске.