Читаем Все, что я знаю о любви. Как пережить самые важные годы и не чокнуться полностью

Все, что я знаю о любви. Как пережить самые важные годы и не чокнуться

К концу прогулки мы с Фэйрли плелись позади всех, как часто делали подростками после поединков «кто больше съест» за ланчем.

— Дункан предложил мне переехать к нему.

— Что ты сказала? — спросила я.

— Я собираюсь переехать, — сказала она виновато; ее робкие слова повисли в холодном воздухе. — Мне кажется, так будет лучше.

— Когда?

— Как только закончится этот год, что я провела с вами в Кэмдене, ребята, — ответила она.

Меня задело это «год, что я провела с вами, ребята»: прозвучало так, будто жить с нами все равно что съездить в отпуск на горнолыжный курорт или отучиться семестр по обмену в Японии; что-то такое, что делается только затем, чтобы потом травить анекдоты.

— Ладно, — ответила я.

— Мне так жаль, я знаю, это трудно.

— Нет-нет, я рада за тебя, — сказала я.

Остаток пути мы провели в молчании.

— Хочешь испечь шоколадные печеньки? — спросила Фэйрли, когда мы пришли домой.

— Ага.

— Отлично. Составь список того, что нам нужно, и я куплю ингредиенты. И почему бы нам не посмотреть ту документалку про Джони Митчелл, которая стоит на полке уже лет сто?

— Да, конечно, — сказала я.

Это напомнило мне поход с мамой в «Макдональдс», когда умерла моя золотая рыбка Герцогиня.

Мы сели на диван, уплетая печенье, переплели ноги и выпустили раздутые животы из пижам на волю. Грэм Нэш^[23]

вещал о душещипательных стихах в альбоме Blue.

— Я знаю каждую строчку из этого альбома, — сказала я.

Это был единственный альбом, который мы взяли с собой в трехнедельное дорожное путешествие, когда Фэйрли сдала экзамен на права в семнадцать лет.

— Я тоже. Моя любимая — Carey.

— А моя — All I Want, — я сделала паузу, чтобы доесть последнее печенье. — Видимо, больше таких приключений у нас не будет.

— Почему?

— Потому что ты переезжаешь к своему парню и будешь путешествовать с ним.

— Не глупи, — сказала она. — Все будет по-прежнему.

А вот и та самая фраза, на которой я хочу остановиться подробнее: «все будет по-прежнему». Я много раз слышала ее от разных любимых мною женщин. Они говорили это, когда переезжали к своим парням, обручались с ними, уезжали за границу, выходили замуж, заводили детей. «Все будет по-прежнему». Меня это бесит. Да, все изменится. Все изменится! Мы по-прежнему будем любить друг друга, да, но форма, тон и близость нашей дружбы изменятся навсегда.

Знаете, когда вы подросток, вы смотрите на отношения своих родителей с их друзьями и думаете: как странно, что они не так близки, как вы и ваши друзья. Есть какая-то излишняя формальность и странное напряжение между ними. Мама прибирает дом перед встречей, весь вечер они говорят о детском кашле и своих волосах. Когда мы с Фэйрли были детьми, то поклялись друг другу, что никогда такими не станем. Она сказала: «Обещай, что даже когда нам будет пятьдесят, мы будем дружить так же, как сейчас. Я хочу сидеть на диване, есть печенье и обсуждать всяких сучек. Я не хочу становиться одной из тех тетушек, которые собираются вместе только пару раз в месяц на ярмарке ремесел». Я пообещала. Тогда я еще не знала, насколько трудно сохранить эту близость с подругами, когда становишься старше. Она не остается просто так.

Я наблюдала за этим много раз: женщина всегда подстраивается под жизнь мужчины. Она проводит кучу времени в его квартире, встречается со всеми его друзьями и их подружками, дарит цветы его маме на день рождения. Не то чтобы женщинам нравилась вся эта канитель, просто они к ней привыкли.

Поэтому, когда женщина моего возраста влюбляется в мужчину, ее список приоритетов меняется с этого:

1. Семья

2. Друзья

На этот:

1. Семья

2. Парень

3. Семья парня

4. Друзья парня

5. Подружки друзей парня

6. Друзья

И ты начинаешь видеть свою подругу не раз в неделю, а раз в шесть недель. Она становится эстафетной палочкой, а ты — последним в очереди. Ты получаешь ее, скажем, на свой день рождения или бранч, а затем передаешь парню, чтобы начать этот длинный и скучный круг заново.

Эти моменты отсутствия в жизнях друг друга медленно, но верно превращаются в гигантскую брешь в вашей дружбе. Любовь все еще есть, но нет близости. Не успеешь ты это осознать, как вы уже живете разными жизнями, проводите все время со своими парнями и встречаетесь за ужином раз в шесть недель, чтобы рассказать друг другу «как жизнь». Теперь я понимаю, почему наши мамы делали уборку перед тем, как позвать друзей, чтобы спросить у них «Ну, что нового?» неестественно радостным тоном. Я поняла, как это происходит.

Так что не говорите мне, что все будет по-прежнему, когда съезжаетесь с парнем. Никаких дорожных приключений больше не будет. Эстафетные правила распространяются в том числе и на время отпуска — я верну себе подругу только на шестое лето. Если, конечно, у нее не появятся дети, иначе ждать мне своего дорожного приключения еще лет восемнадцать. Все изменится.