Все, что мне нужно

— Ты меня бесишь, ты знаешь это? — она сжимает мою рубашку посередине, ее глаза горят от ярости, но клянусь, там есть что-то еще. — Но мы можем быть друзьями. А теперь залезай внутрь!

Она ворчит себе под нос что-то вроде «заноза в заднице», прежде чем оттолкнуть меня и захлопнуть дверь.

Сейчас не время, но было жарко.

Вынь голову из сточной канавы, ТиДжей, ты весь мокрый. Я говорю себе, вставай и возвращаясь обратно.

— О чем, черт возьми, ты думал? — ругает она меня, осматривая каждый дюйм моего тела.

— Отчаянные времена требуют отчаянных мер, — бормочу я, вытирая лицо и волосы назад, содрогаясь, стягивая с себя холодную мокрую рубашку.

Я бросаю ее на пол заднего сиденья и снимаю джинсы. Хотя их труднее снять, потому что они приклеиваются к ногам.

— Что ты делаешь?

Я смотрю направо и борюсь с желанием улыбнуться, потому что она смотрит на меня широко раскрытыми глазами. На ее щеках появился румянец. Ее губы слегка приоткрываются, и ее взгляд падает на мой живот.

— Как это выглядит по-твоему, что я делаю? Я мокрый, Луиза. Я раздеваюсь.

Я сбрасываю туфли и выбрасываю джинсы.

— Я тоже мокрая, и ты не видишь, как я раздеваюсь.

Она указывает на правую сторону своего тела, покрытую каплями воды.

К сожалению, кажется, что мой разум все еще застрял в канаве, потому что ее невинное маленькое заявление затуманивает мой мозг.

Ей требуется доля секунды, чтобы осознать, что она сказала. Глубокий красный оттенок окрашивает ее щеки.

— Это не значит — ты знаешь, что я….

— Перестань быть извращенцем.

Ее взволнованные слова вызывают улыбку на моем лице.

— Извращенец? Я не извращенец, — игриво говорю я.

Она заправляет прядь волос за ухо.

— Ну, хватит на меня так смотреть.

— Как на тебя смотреть?

Я поднимаю бровь.

Она втягивает воздух, грудь приподнимается.

— Просто оденься.

Лола отводит взгляд, но румянец не сходит с ее щек.

Я бы продлил это, но мне чертовски холодно.

Я благодарен, что мне хватило ума взять с собой в машину дополнительную сумку на случай чрезвычайной ситуации.

Я надеваю одежду и улыбаюсь, потому что она все еще не смотрит на меня. И это забавно, потому что два года назад она увидела меня совершенно голым.

— Теперь ты одетый?

— Теперь я в порядке, Персик.

Я тихо посмеиваюсь, разглаживая ладонью мятую рубашку.

Она колеблется, покосившись на меня, прежде чем повернуться ко мне лицом.

— Почему тебе так трудно произнести мое имя?

Остатки гнева или разочарования уходят с ее лица, а на губах появляется легкая улыбка.

— Персик даже не творчески. Я понимаю, что мы встретились из-за персикового сока, но что, если бы мы встретились из-за чего-то другого? — интересуется она.

— Допустим, как?

Лола пожимает плечами, размышляя над этой мыслью.

— Не знаю, яблочный сок?

— Тебе это не подходит.

Я ухмыляюсь, когда она опускает голову на подголовник, ворча себе под нос, что я извращенец.

Я мог бы сказать ей, что персики напоминают мне закаты. Огромное небо с мазками золотой меди, сплавленными с янтарем, и огненно-оранжевым цветом, похожим на кисть, благодаря которому небо кажется пылающим. Возможно, это отражение того, что я чувствовал в последний день, когда мы были вместе, пылая. Яростно горел, но ничего такого, что я не хотел бы перестать чувствовать, по крайней мере, в тот момент.

— Цвет твоих волос, — отвечаю я вместо этого.

Она щелкает языком.

— Это все еще не очень креативно.

Я наслаждаюсь игривостью ее голоса.

— И ты думаешь, что сможешь придумать что-нибудь получше?

— Да, Лола.

Она сияет.

А пока я позволю ей думать, что буду называть ее Лолой. Но для меня она всегда будет моим Персиком.

— Так мы… в порядке?

Любые следы юмора в ее выражении лица исчезают.

— Ради Феникса у нас все в порядке, но клянусь, я больше никогда не потерплю ничего подобного.

Это предупреждение, и я знаю, что она имеет в виду именно это. Если я еще раз облажаюсь, она со мной покончит.

— Я обещаю, что это больше не повторится.

Я поднимаю руку, и она смотрит на нее в замешательстве.

— Дай мне руку.

— Зачем?

Она нерешительно поднимает руку, неуверенно глядя на мою.

Это банально, но я обхватываю ее средний палец.

— Я серьезно, Лола. Я обещаю, что это больше не повторится.

Словно выключатель, я вижу в ее глазах искру, напоминание о нашем обещании двухлетней давности.

— Обещания на мизинцах переоценены, — мягко говорю я. — Так и есть, не так ли?

Ее глаза скользят по нашим переплетенным пальцам, а я смотрю на линию ее губ.

Мое сердце замедляется, громкий ритм заглушает все остальные звуки вокруг нас, когда ее глаза поднимаются к моим губам. Это не займет много времени. Мы могли бы сократить пространство, между нами. Там всего несколько дюймов.

Всего один поцелуй. Вот и все.

Слова повисли в воздухе, забирая кислород вокруг нас, удушая необходимостью прижаться к ее губам своими. Я знаю, она это чувствует. Я знаю, что она обдумывает это. Но ее неуверенность прекращается, как удар призрачной молнии над темно-синим небом.

Транс, в котором мы находились, ушел, вместе с ее пальцем вокруг моего, но я все равно чувствую, как ее тепло сжимает меня, как тиски.

— Нам пора идти.

Голос Лолы — всего лишь запыхавшийся шепот.