Все что нужно ей

Кроссовки оказались на полу у моих ног, я их схватила, поняла, что они хоть и дешевые, но новые, явно для меня и купленные, также как джинсы и свитер, но раньше мне их отдавать остерегались. И правильно. Была бы у меня обувь, я может, и болота бы не испугалась. Но что теперь об этом думать?..

— Поела? Мой посуду и вперёд.

— Полы помыть не надо? Хозяева вернутся, им приятно будет…

— Не умничай, а. Можно подумать, тебе здесь жилось плохо. Вот и прояви благодарность. Я остановилась в дверях комнаты, посмотрела с недоумением.

— Меня похитили, — напомнила я ему.

Гриша же спокойно кивнул.

— Да. Хоть какое-то развлечение в твоей идеальной жизни.

Отвечать я не стала. И вообще молчала долго, если и отзываясь на его вопросы, то односложно. Гришкины разговоры о моей идеальной жизни, над которой он насмехался, меня задевали и раздражали.

— Почему ты так уверен, что моя жизнь идеальна? — спросила я, когда мы уже шли по лесу. Заперли домик на щеколду — весьма символический запор, надо сказать, — и направились через поляну совершенно в другую сторону, не в ту, в которую я недавно бежать собиралась. Гриша шагал широко, я едва поспевала за ним, сама себе собачку напоминала — бегу и пытаюсь этому самодовольному болвану в лицо заглянуть.

— Разве это я должен быть в этом уверен? Это твоя жизнь, и твоё дело.

— Может быть, — не стала я спорить. — Вот только тебя она раздражает. Почему-то.

— Вот ещё.

— А всё-таки, — снова начала приставать я к нему после нескольких минут молчания. Мы вошли в лес, я перепрыгнула через кочку, а Гриша обернулся на меня через плечо, краем глаза оценив мой прыжок.

— Помолчала бы ты немного. Идти долго, и всю дорогу тебя слушать охоты мало.

— Как долго?

— Десять километров.

— Сколько? — вытаращила я глаза.

Он усмехнулся.

— Что, развернёмся и пойдём обратно?

— Нет, — тут же отказалась я.

Но хоть с погодой нам повезло, солнце светило, в лесу особой жары не чувствовалось, и если бы Гриша так целенаправленно не двигался вперёд, с упрямством броненосца, то можно было бы получить куда больше удовольствия от нашего путешествия. Но когда я думала о том, что нам предстоит преодолеть расстояние в десять километров, пешком, ощущала некоторую тоску.

— А дороги здесь нет? Может, нас кто-нибудь подвезёт?

— До шоссе семь километров, но мы пойдём стороной. Ни к чему нам светиться.

— Это конечно, — приуныла я.

Болото протянулось от домика километра на два. Мы шли, шли, под ногами чавкало, и я боялась, что будет ещё хуже, пейзаж стал куда менее позитивным, опять появились хилые кривоватые деревца, кочки, поросшие травой, над поверхностью грязной застоявшейся воды, и странные звуки, глухие и сосущие. Гриша говорил, что это болото их издаёт, и никаких диких животных поблизости нет, но мне всё равно было не по себе.

— Почему мы идём в эту сторону, Гриш? Машина же уехала в другую.

— Насть, прекрати задавать вопросы. Тебе скучно?

— Нет, я нервничаю, — призналась я. — А когда я нервничаю, я иногда… много говорю.

— Иногда? — Он посмотрел на меня, улыбнулся и вскинул одну бровь. А меня неожиданно кольнуло в самое сердце, как иголкой. Подумала о том, что совсем скоро буду дома, и немного успокоившись и освоившись, жизнь моя пойдёт по-прежнему, я всё забуду. И Гришу никогда не увижу, и, надеюсь, смогу смириться с муками совести.

— Руку давай.

Гришка спрыгнул с пригорка, устоял на ногах, и протянул мне руки. Я, не смотря на нашу с ним разницу в весе и комплекции, не смогла похвастать такой же проворностью, и шлёпнулась бы, если бы он вовремя меня не поддержал.

— Осторожно. Ногу не подвернула?

— Нет.

— Хорошо. Не тащить же тебя.

Я сурово поджала губы.

— Слушать ты меня не хочешь, тащить не хочешь… Как ты, наверное, обрадуешься, когда мы расстанемся.

— Наверное, — кивнул он и пошёл вперёд, не выпуская моей руки из своей ладони. Я от обиды с трудом проглотила вставший в горле ком.

— Гриша.

— Я, правда, обрадуюсь, — начал он в лёгком раздражении, — и прямо сейчас, если ты замолчишь, наконец.

Я голову понуро повесила, но постаралась идти с ним шаг в шаг, чтобы не отставать. То, что меня обижает его тон и лёгкое пренебрежение, было неправильно. Мне радоваться надлежало, что я добилась своего, и он ведёт меня домой. Ведь, если подумать, какая мне разница, что он обо мне думает и насколько сильно хочет избавиться от меня, получить деньги и уехать? Каждый из нас получил своё, и я, наверное, должна его ненавидеть за то, что в нём не достало благородства, чтобы просто помочь женщине, попавшей в беду. Он запросил кругленькую сумму денег и воспользовался ситуацией, а я отчего-то страдаю и чувствую себя преданной и обманутой. Но ведь не объяснять же этому Железному человеку, что я не привыкла… спать с малознакомыми мужчинами, и что секс для меня не пустой звук, это всегда сопутствующее звено отношений. Мне никогда не приходилось спать с кем-то по принуждению, и теперь я просто не знаю, как себя вести. И стыдно за себя, и на душе муторно, а ещё обидно из-за того, что от меня хотят поскорее избавиться, попользовавшись вволю.