Все что нужно ей

— Я хочу знать, что для тебя важнее. Тебе нужен ребёнок? Тебе я нужна? Вот она я — сижу перед тобой. Если тебе нужно самолюбие потешить и сладким сиропом его полить, тогда убирайся к чёртовой матери, и живите с Серёжей дружно. От всей души вам этого желаю!

Гришка остановился передо мной, вид имел серьёзный и решительный.

— Я не понимаю, что я не так делаю. Да, начали мы неправильно. Но сейчас я с тобой…

— Спасибо тебе огромное, — перебила я его, не в силах вытерпеть его дурацкие речи. — Что ты сорвал меня с места, и привёз сюда, чтобы в дальнейшем с удобством трепать мне нервы!

— Это кто ещё кому нервы треплет! Я и так, и этак, лишь бы Настенька не переживала, не беспокоилась, чтобы улыбалась. На всё готов. Хочешь, уехать? Уедем. Хочешь жить здесь? Будем жить здесь. Хочешь дом? Будет тебе дом, свой, дай только срок!..

Я подушкой в него запустила. Ну, честное слово, невозможно. Свяжешься с дураком, одни проблемы потом.

— Услышь меня наконец! Я не хочу дом!

— А что ты хочешь? — заорал он, потом выругался, совершенно ужасно между прочим, и я, расстроившись, негромко проговорила:

— Я хочу, чтобы ты меня любил.

На какое-то мгновение мне показалось, что Гришка от негодования задохнётся, он даже покраснел.

— Я люблю тебя, дуру такую.

И как вам? Лично я замерла, не зная, радоваться мне или обидеться всерьёз после такого пылкого признания. А Гришка осознал курьёзность и в то же время серьёзность момента, выдохнул, проникся, даже смутился немного, и более спокойным тоном попытался тему развить:

— Стал бы я иначе по области мотаться, искать… — Глянул на меня искоса и позвал. — Насть.

Я руки сцепила, сглотнула, вроде бы нервно, но на самом деле у меня просто в горле пересохло от всех этих криков. В конце концов, решительным голосом сообщила ему:

— Нам нужно что-то решить.

— Настя.

— Прекрати ко мне подлизываться, — попросила я. — Это нечестно. — Я обхватила рукой своё горло, демонстрируя крайнюю степень нервозности. — Гриша, я ведь хочу, как лучше. Для нас всех. А если так будет продолжаться… то у моего ребёнка отца не будет. — Я кинула на него короткий, но горящий от переживаний взгляд. — Потому что тебя либо убьют, либо посадят! Подумай об этом.

Будто выждав нужный момент, с улицы коротко просигналили, я подошла к окну, отдёрнула занавеску и увидела перед воротами знакомый чёрный «джип». Жестом предложила Сулиме самому к окну подойти и полюбоваться.

— О чём я и говорила. Это никогда не кончится, по крайней мере, добром.

Гришка занавеску опустил, чертыхнулся вполголоса и из спальни вышел, а я на кровать присела. Чувствовала себя измотанной и расстроенной.

Вернулся он поздно. Я уже легла спать, устав ждать его. Внизу ещё слышались голоса, звук работающего телевизора, и я, без сомнения бы Гришку дождалась, потому что волновалась, но разболелась голова, и я ушла к себе. Вот только уснуть никак не получалось, я крутилась с боку на бок, вздыхала и изводила себя невесёлыми мыслями. И ругала Гришку, и жалела, потом решила, что лучше мне себя пожалеть, и тогда уже поревела в подушку, потому что себя и ребёночка было жалко куда больше, чем этого упрямого дурака. Вскоре в доме всё стихло, я слышала Гошины шаги, когда он мимо моей двери прошёл, щёлкнул выключателем, и в коридоре погас свет. А я уже не ревела, но чувствовала себя глубоко несчастной. Кстати, с Серёжей я себя никогда несчастной не чувствовала, но сейчас уже не могла сказать, что это хорошо. Я никогда не переживала за него так, как за Гришу.

Когда нервы окончательно сдали, и я, забыв о гордости, решила Сулиме позвонить, у дома остановилась машина, послышался дверной хлопок, и автомобиль тут же отъехал. А я свернулась клубком под одеялом и стала ждать. Знала, что не услышу ни звука, Гришка передвигается бесшумно, и только отсчитывала про себя секунды. На восьмом десятке дверь открылась, и он вошёл в тёмную комнату. Я наблюдала за тем, как Гришка постоял немного перед кроватью, затем начал раздеваться, и всё-таки как-то понял, что я не сплю, потому что как только лёг, ко мне потянулся. Обнял.

— Прости, что кричал на тебя сегодня.

Я прижалась к нему, намеренно животом, уткнулась носом в его плечо.

— Я весь вечер тебя ждала, а ты даже не позвонил.

— Больше такого никогда не будет, — пообещал он шёпотом и отвёл волосы от моего лица. — Я тебе клянусь. Ты никогда не пожалеешь…

— Я не жалею, Гриша. Я, правда, не жалею, просто боюсь, что всё это закончится плохо.

Он промолчал, только дышал тяжело, и в этот момент я поверила, что он провёл последние часы в серьёзных раздумьях о своём, о нашем с ним будущем. И сразу всё простила, даже по голове его погладила, подбадривая. Пусть думает, ему полезно.