Все, что преломлено, разбито (ЛП)

Но когда я на цыпочках спустилась вниз из своей комнаты, намереваясь напугать его, ни одеяла, ни книг, ни тринадцатилетнего мальчика, спящего на полу. Какая-то часть меня, должно быть, знала, что что-то не так, потому что мои внутренности заледенели.

Мы обыскали весь дом, мама повторяла снова и снова:

— Он где-то здесь. Он должен быть где-то здесь. Он не мог сам открыть дверь!

Но его нигде не было.

Мы звонили его школьным друзьям, спрашивали, не появлялся ли он у них дома посреди ночи, но каждый звонок приводил лишь к тому, что мать бросала трубку и шла проведать собственных детей.

После этого дня мама перестала говорить.

Когда мы все осмотрели, всех расспросили, я позвонила в полицию.

Мама смотрела в окно, пока я разговаривала с ними, описывала, как он выглядит, дала им его последнюю школьную фотографию.

— Мы сделаем все, что в наших силах, — сказали нам, но никакие усилия не могут вернуть то, что исчезло.

Когда они ушли, я кричала до крови в горле. Но это не вернуло его.

— Куда ты пошел?! — шепчу я в пустоту своей спальни. — Куда ты пропал?

Мне кажется, я могу утонуть в тишине этого дома...

На ощупь оно был тяжелее, чем я помнила, а подложка была более потускневшей, с глубоким слоем копоти, который не стирался. Он никогда не позволял мне смотреться в его зеркало.

— Это только для меня. Ты не можешь увидеть свою собственную душу. Если увидишь, то уйдешь и никогда не вернешься, — сказал он мне вскоре после того, как нашел это зеркало.

— Но ты же видишь в нем себя?

— Для меня все по-другому. Я должен был умереть, когда был младенцем, поэтому я могу видеть то, что другие люди не видят.

— Не говори так, — сказала я. — Мы с мамой очень любим тебя. и не перенесли бы твою потерю.

Но я отнеслась к его словам серьезно, и вскоре даже не думала о том, чтобы осмелиться посмотреть в это зеркало. Возможно, я думала, что его слова были правдой. Возможно, я боялась того, что могла увидеть, того, что могло произойти если я гляну и увижу собственную душу.

Мама не двигается уже несколько дней. Не ест. Я не знаю, спит ли она. Она смотрит в окно, ожидая возвращения Пола.

Если он вернется домой, то не войдет через парадную дверь.

— Да?

Она ковырялась в кутикулах, и ерзала на стуле.

— Некоторые люди верят, что можно поймать свою душу в зеркале. Что, попав туда, она начинает исчезать. Становиться злой и все такое. Иногда люди даже не знают, что их душа находится там, но когда они умирают, они застревают в зеркале и делают ужасные вещи, чтобы выбраться оттуда.

— Например?

— Например, они обманывают людей. И если они достаточно сильны, они могут украсть чью-то душу. Потому что это то, чего они хотят. Больше всего на свете. Выбраться из зеркала. Чтобы снова стать человеком. Большую часть времени, когда вы смотрите в зеркало, оно выглядит так же, как и вы, но если вы обратите внимание, то сможете увидеть, как отражение двигается неправильно. Они тоже наблюдают за нами. Пытаемся найти способ сбежать.

Я повернулась, чтобы посмотреть на брата. Он положил свое зеркало на кухонный стол. Впервые с тех пор, как он его нашел, оно лежало лицом вниз, и он отвернулся от меня.

— Что за дерьмо вообще есть в вашей библиотеке? — сказал он. — Одни глупые суеверия.

Тогда я не придала этому значения. Решила, что он посмотрел страшный фильм у друзей и ему приснились кошмары или он прочитал слишком много романов ужасов. Это то, что обычно делают дети.

Но в течение следующих нескольких недель он следовал за мной, зеркало было нацелено на мое лицо, его шаг всегда был позади меня. Всякий раз, когда я ложилась спать, он выглядел обеспокоенным, и несколько раз я слышала, как дверь моей спальни со скрипом открывалась, и зеркальная вспышка падала на мои глаза, прежде чем дверь закрывалась.

— Пол? Это ты? — спрашиваю я зеркало, когда оно появляется, но оно не отвечает.

Я думаю, что мама умерла, умерла от голода в своем кресле, но я боюсь спускаться и смотреть.

— Я не знаю. Мне так больше нравится. А что, если я сделаю это, и это будешь не ты?

— Что ты имеешь в виду? Конечно, это буду я. Кто же еще?

Он наблюдал за мной через зеркало, его глаза стали темными.

— Я не знаю, — снова говорит он.

— Ты вернешься? Ты вернешься, если я посмотрю? — спрашиваю я темноту и дрожащей рукой поднимаю зеркало.

Свет сияет на потолке, мерцает и танцует в экстазе. Я стою над зеркалом и смотрю вниз, земля уходит у меня из-под ног.

Существо в зеркале — это не я. Глаза неправильные, щеки слишком тонкие и впалые, пальцы длинные и кривые. Другая я ухмыляется сломанными зубами.

Затем изображение искажается, бесконечно раздувается, и вот это уже лицо Пола. Он бледен, его губы побелели, но он улыбается, и впервые его глаза смотрят в мои, и все, что осталось от меня, разбивается на мелкие кусочки.

Я моргаю, и в отражении снова оказывается только мое собственное лицо, а в уголках проступает легкая тень.

— О, Пол, — говорю я, и мое отражение повторяет губами мои слова, беззвучно и точно. — Что ты наделал?!