Всё, что ты хочешь

– Да, конечно… Я постараюсь… Так вот. Общество снабжает нас желаниями в огромном количестве – только выбирай. Но как в точности они передаются, эти желания – от одного человека к другому? Как люди заражают друг друга идеями, мыслями? Что при этом происходит на тонком энергетическом плане? Какие новые зоны активизируются в мозгу? Какие химические вещества выбрасываются при этом в кровь? В эту секунду ты еще свободен, и вот, хлоп – тобой, твоим сердцем, твоими мыслями уже завладели в следующий миг. И ты идешь с друзьями в магазин, покупаешь эту чертову горную доску с тяжеленными ботинками, пристегиваешься к ней и учишься кататься с гор, рискуя сломать ногу, как твои друзья. И почему одни люди, особо впечатлительные, сильно подвержены постороннему влиянию, а другие – нет? Старший брат любил говорить: «Сколько не запирай меня с ворами, я воровать не стану, наоборот – их ремесло будет казаться мне все более и более отвратительным». Младший брат возражал: «Но кто знает, что бы было с тобой, если бы ты попал в их общество с самых детских лет?». В итоге братья выпускали любопытнейшие статьи, которые обсуждал весь научный мир. Пока в один прекрасный день они не переехали в штаты и не замолчали. Говорят, их купило ЦРУ. Но доподлинно ничего не известно. Кроме того, что они спустя некоторое время завели дружбу с мэром Нью-Йорка, несколькими сенаторами и с самой первой леди. Говорят, они решали некоторые проблемы здоровья ее и президентских детей. Когда умер их отец, мультимиллионер, на его деньги они и создали компанию «ЛЕМЬЕ», которая сейчас практически правит миром.

Старик кладет в чашку три кусочка сахара, задумывается. Неожиданно вытягивает вперед правую руку. «Это камень! – показывает кулак. – «Это ножницы!» – показывает раздвинутые указательный и безымянный пальцы, остальные прижимает к ладони. – Это бумага! – раскрывает ладонь. – Сыграем на «раз, два, три»?» – спрашивает он меня. Адель ловит мой удивленный взгляд, говорит:

– У папы есть такое желание, с детства, он очень им дорожит. В эту игру с ним играла мама, моя бабушка. Поскольку других желаний у него не так много, оно временами становится доминирующим, самым неожиданным, непредсказуемым образом. Оно проявляется очень сильно, требует реализации. У меня тоже оно есть – маленькое, но достаточное, чтобы поддержать отца в игре. У тебя его нет, но ты должен сыграть с нами, из уважения к папе, чтобы напитать его энергией.

Какой странный мир!

Я смотрю на Адель. Ее глаза то ли радостные, то ли грустные. Они полны этими крайними эмоциями. В любой момент она может или заплакать, или рассмеяться. Удивительно. Как может быть такое? Еще они очень внимательные и умные. И говорит она учено, как папа. «Я знаю правила», – говорю я и протягиваю вперед руку. Кстати, откуда я их знаю?

Адель тоже вытягивает вперед свой маленький кулачок и говорит:

– Камень, ножницы, бумага – раз, два, три!

На счет три мы раскрываемся. У меня и нее – камни, у старика – бумага. Он удовлетворено урчит и энергично принимается мешать ложкой чай. Адель разочарованно фыркает. А мне – все равно.