Все дальше и дальше

Как-то сам по себе в его голове сложился список приглашенных: пара участников проекта художественного центра, с которыми ему хотелось пообщаться в неформальной обстановке, Адам Грегори, Сара Коулбрук с мужем, церковный служка с женой… он угощался йоркширским пудингом и подливкой, вспоминая, кого бы еще он хотел видеть среди гостей, и список все увеличивался и увеличивался, пока число приглашенных не достигло дюжины.

Говядина, прекрасный кусок огузка, была мягкой, как масло. Нужно поговорить с миссис Вайн и спросить, что она думает по поводу гостей. Задуманное обретало отчетливые, реальные очертания, и в какой-то момент дом показался ему слишком большим для него одного. Было бы неплохо разделить с кем-то столь обширное пространство. Он продолжал размышлять, забывая о ноющей боли одиночества и все больше и больше склоняясь к идее воскресного обеда.

Жалея его чувства, воображение посадило на пустые стулья воображаемых гостей, и в какой-то момент ему показалось, что он окружен друзьями, которые смеются и болтают, пьют вино и передают супницы по кругу, пока круг наконец не замкнулся на нем.

— Скажи честно, он всегда такой? — Мак обмакнул откушенную клубнику в тарелку со сливками и отправил в рот.

Сара сидела на террасе у дома Моники, забравшись в деревянный шезлонг под огромным зеленым навесом от солнца. Ее терзало чувство вины, злость и смущение. Вина — потому что Моника заставила их остаться на солнышке, в то время как сама вместе с Фредо вернулась в дом приглядеть за Крисом. Злость и смущение… понятно, почему ее переполняли эти чувства, нет смысла объяснять.

Мак наклонился и щедро плеснул шампанского в ее стакан для клюквенного морса. На этот раз Сара не стала спорить. Она так ждала новой встречи с Моникой, так хотела увидеть ее дом, отправить мальчиков гулять по окрестностям, расслабиться и долго, лениво сидеть за обеденным столом.

Вдалеке, спускаясь к речке и летнему домику, словно пестрые птички на фоне пышных зеленых кустов и темных деревьев, бежали ее сыновья. Мэтью возглавлял процессию, за ним шел Джек, сгорбившись под острым углом, а между ними, как чрезмерно восторженный диснеевский кролик, скакал и прыгал Чарли.

— Здесь так спокойно. — Сара подставила лицо солнцу, медленно и глубоко вдохнула, вспоминая, как сидела на этой террасе на новоселье Моники. Казалось, с тех пор прошло много месяцев. В тот вечер ее переполняла радость, ей казалось, что возможно все. Она чувствовала себя обновленной, легкой, не то что сейчас, когда ее тянет к земле гнев, ответственность и раскаленная добела ярость оттого, что Крис вел себя так ужасно и испортил день, который мог бы пройти чудесно, в таком потрясающем месте. Полуденный воздух отяжелел от запаха свежескошенной травы, кирпичи нагрелись под летним солнцем. От жары над лужайкой плавился воздух.

К сожалению, Мак не поддался на ее уловку отвлечь его светской беседой.

— Какого черта ты до сих пор не развелась с ним, Сара? Он просто ублюдок.

Сара раздраженно взглянула на Мака через плечо: он прервал ее наблюдения за мальчиками, ее голос врезался в какое-то оцепенение, и в горле застрял комок.

— Ну что, — не унимался он, — я прав, не так ли? Неотесанный, грубый чурбан.

— Что бы ты ни делал, пожалуйста, не говори о нем гадости, Мак, иначе я буду обязана защищать его, а мне этого совсем не хочется.

Мак рассмеялся.

— Защищать его? Ты что, серьезно?

Сара кивнула.

— Угу. Одна из ужасных, инстинктивных, необъяснимых женских черт. Наверное, сродни сочувствию обездоленным. Но я могу смешивать его с грязью и жаловаться сколько угодно, только не надо со мной соглашаться. Не надо напоминать мне, каким придурком он выставил себя сегодня и как мне не повезло, иначе я начну все отрицать. Так уже было раньше. Я все время оправдываю Криса перед своими родными. Они его всегда ненавидели. Рождество было сущим адом, пока мы не решили праздновать его без родителей. Я сидела с родителями на кухне и убеждала их в том, какой Крис расчудесный, когда узнаешь его получше. «Ты его плохо знаешь, мам, когда он наедине со мной или с детьми, он ведет себя нормально. Он не любит семейные сборища, ты и сама должна признать, что семейные обеды не для слабонервных». — Сара глотнула коктейль из шампанского и клюквенного морса. — Я делала это многие годы, но с какой стати я должна за него извиняться? Какая же он свинья… Подумать только, блевануть на глазах у всех! Чем он только думал?

Мак пожал плечами.

— Теперь мне можно сказать?

Сара вздохнула:

— Валяй, если это так необходимо. На этот раз вряд ли я смогу придумать оправдание. Ты понятия не имеешь, как я зла, как унижена, как мне неловко. Я должна сейчас быть в доме, помогать убирать за ним, но мне не хочется этого делать. И кто будет за ним убирать? Почему это должны делать Моника и Фредо? И, если он скажет еще хоть слово, я себя не контролирую. — Сара отпила еще глоток. — Хотя, если очень сильно ударить его прямо сейчас, возможно, он ничего и не вспомнит.

Мак подлил ей шампанского. Сара было возразила, но Мак убрал ее руку.