Всё еще люди (СИ)

Я мерными шагами прошелся по кабинету Кон де Валя, заметил на столике его любимый чайный сервиз, рядом стоял хрустальный графин и несколько бокалов. Открыл пробку, принюхался – виски.

— Неужели вы начали пить, советник? Или все-таки ждали меня?

Плеснул немного в пустой бокал, отхлебнул. Терпкий привкус сушеной сливы наполнил горло.

— Отличный виски, не меньше пятнадцати лет выдержки.

— Рад, что вам понравилось.

Спокойствие и этот издевательский тон советника меня раздражал и я скинул со столика сначала чашки, затем блюдца. Это явно задело Кон де Валя, он напряженно сглотнул и скривился.

— Хочешь сказать, что непричастен к смерти Императора? Ты травил его, я сам видел. И Императрица…

— Если вы о таблетках, то это лишь лекарство от недуга, который одолевал его очень много лет, не более. А что до императрицы… — перебил Кон де Валь. — Сказала, что уговорила меня совершить правосудие?

Советник будто читал мои мысли. Я вспоминал разговор с Цереей, её историю. Тогда она часто путалась. Говорила, что не изменяла мужу, но затем этот роман с принцем. Она говорила, что приложила руку к смерти мужа. Как я мог это пропустить, как мог не ухватиться за эти слова? Чем я думал в тот момент? Я был убежден в виновности советника, и когда услышал, что хотел – сделал свои выводы, удобные моей вере.

— Я никогда не желал смерти Ариджиту. Может, лишь чуть-чуть. Но это дело прошлого, а мы живем в настоящем. Куда больше вы сами желали отомстить за отца и мать.

— Не говори о том, чего не знаешь!

— Разве вы не жили в мысли, что все так несправедливо? Что вам все врут и что ваш отец не мог пойти против своего господина? Но вы ошибаетесь. Именно ваш отец убил Бушара Орвинара, как бы вы хотели думать об обратном. Он так сильно любил своего сына, что у него не было выбора. Это была цена за твою жизнь, Себастьян. Он пошел на измену, а Ариджит сдержал обещание, сохранил тебе жизнь, ты стал генералом, получил власть и силу. Этого ничего бы не было, если бы твой отец остался на стороне прошлого Императора, Ариджит убил бы всех, кто был так или иначе верен Бушару.

Что происходит? Что говорит этот человек? Мой отец — действительно изменник? Меня бросало то в жар, то в холод. Сердце пульсировало где-то в голове, так громко и неприятно.

— Я не собираюсь поддаваться твоим провокациям, Кон де Валь, — охладил разум и сердце, заставил уйти навязчивые мысли. — Всё, что вижу — это обман и кровь, широкой рекой тянущуюся за тобой. И все дороги ведут именно к тебе. Можешь говорить, что угодно, но я больше не желаю слушать. Расскажешь это на суде.

— И по какому вопросу меня будут судить?

— О том, что ты собирался выдать за нового правителя человека, никак не связанного с кровью Орвинар, и незаконно объявил себя регентом. И за то, что сделал из невинного парня бесчувственную машину. А также за смерть принца Банама и за то, что травили

Кон де Валь искренне удивился, а затем засмеялся.

— Согласен, с Гектором получилось не совсем то, что я планировал. Я понял это, когда увидел ту девку. Она так кричала: “Отпустите его, он не тот, кто вам нужен!”, что пришлось попросить Гектора её приструнить. А подойдя поближе и взглянув на неё повнимательнее, меня осенило, что мы ошиблись с полом ребенка, так как у семьи, вывозившей его из дворца, тоже был ребенок. А эта девка просто вылитая копия королевы Илирии, бабушки принца Банама по материнской линии, изображений которой сохранились в таком небольшой количестве, что думаю даже Церея никогда её не видела. Но я покажу вам одно.

Кон де Валь достал из сундука рядом один из старых и ветхих свитков и развернул. На меня действительно смотрела копия Офелии, в таком же возрасте. Изображение было потертым и старым, штрихи местами потерлись, плесень съела часть свитка, но сходство отрицать было глупо. Затем я вспомнил, что когда Офелия выбежала наружу, по ее голове текла кровь и от этого придушить своими руками советника захотелось еще больше.

— Я был уверен, что Гектор — тот самый. Жаль, что он умер. Но это не я его убил, парень итак был ходячим мертвецом, когда Дарнелл притащил его во дворец. Что ж. Все ошибаются.

Я уже не мог выносить его мерзкий голос, а когда он начал говорить про Офелию я уже совсем начал терять контроль.

— Меня достали эти разговоры. Ты лишь пытаешься отсрочить неизбежное.

Я двинулся в сторону советника, намереваясь схватить и прекратить уже его непрекращающийся треп. Кон де Валь пятился в сторону двери.

— Ты уверен в своих действиях? Однажды, тебя уже приговорили к виселице. Хочешь повторить, Фокс?

— Знаешь, что-то я начал сомневаться, что смогу дотерпеть до суда. Может, просто отрезать тебе язык?

— Наследница сейчас в замке, если мы объявим об этом, всё будет окончено и каждый сможет пойти своей дорогой, восстановим тебе звание, скажем, что всё это была ошибка, от этого выиграют все.

— Не смей даже думать об Офелии и о том, чтобы втянуть её в свои игры.

— Нет… — лицо Кон де Валя вытянулось и расплылось в улыбке. — Неужели, вы влюбились, Фокс. В наследницу? Не слишком ли вы самоуверенны?