Все это красивое превосходство

Руки Риза медленно отпустили меня, и я почувствовала, как тепло его тела отступало, когда он обошел вокруг меня и направился к Танни. Наблюдая за разворачивающейся сценой, теперь уже другими глазами, я впервые увидела, как очертания глаз Танни повторяются с глазами Риза. Я увидела, что очертания линии плеч матери отражаются в линии массивных плеч сына. И я увидела особый свет, сияющий в ее лице, это была любовь. Материнская любовь. Она безмолвно присутствовала все время. Выжидала. Непоколебимая и истинная материнская любовь.

Когда Риз нежно окутал своей силой хрупкую фигурку матери, я поняла, что наш мир круто развернулся на 360 градусов. И, несмотря на всю боль и страдания, несмотря на ложь и притворство, все шло так, как и должно было быть. Что конец пути не предсказуем. Мы сами творим нашу жизнь. Наша жизнь – это череда решений в тот или иной момент.

Сила и благородство привели Риза сюда. В конечном итоге. Так же как и его мать. Так же как и меня. Мы все бросили вызов судьбе и сделали то, что должны были сделать для тех, кого мы любили, и, в конце концов, все получилось. В конце концов, любовь победила.

Так всегда бывает.

И так будет всегда.

Меня нужно было спасти. Даже когда я думала, что все еще моя жизнь зависит от прошлого, я уже была свободной. Мы все, так или иначе, были сломлены. А Риз был моим Суперменом. Он был моим героем задолго до того, как узнал об этом. И, может быть, я была его героиней. Может быть, я должна была спасти его. Может быть, мы будем спасать друг друга каждый день. И, если так это и будет, то я не против.

Эпилог. Риз

Как и все в зале, я, затаил дыхание, наблюдая, как моя жена кружится в танце, как ее стройное, гибкое тело извивается, как на ниточке. Это было завораживающее зрелище. Она родилась, чтобы танцевать. А я родился, чтобы наблюдать за ней.

Прошел почти год как я сообщил ей о продаже своего бизнеса.

– Может, перестанешь убираться и посмотришь на меня? – Спросил я в притворном раздражении. – Знаешь, дети не должны жить в стерильной среде.

Кеннеди перестала тереть перила кроватки и посмотрела на меня, в ее глазах всегда был этот огонек, ее волосы были слегка взъерошенными после энергичной уборки.

– Почему? Ты хочешь найти другое применение моим рукам? – Она подняла руки в перчатках и пошевелила пальцами, засунув язык в уголок изогнутых губ. На секунду, я даже забыл, что собирался ей сказать.

Я окинул взглядом ее прекрасное лицо, соскользнул на округлившийся живот, и тут я вспомнил о подарке, подарок, который я получил ко дню рождения нашего ребенка. Подарок, который был ее последней несбывшейся мечтой.

– Может мне стоит подождать и сказать тебе об этом завтра? – Поддразнил я ее.

Она сняла одну перчатку и слегка шлепнула меня ею.

– Не вздумай!

Кеннеди подпрыгнула и забралась ко мне на колени, как делала это миллион раз, когда мы сидели в кресло-качалке в детской и представляли, каково было бы укачивать малыша, когда он будет спать там.

– Ну, раз уж ты собираешься все испортить... – Я подмигнул ей, и она схватила меня за лицо и резко чмокнула.

– Рассказывай, или я не отвечаю за последствия.

– Хорошо, – сказал я, притворно глубоко вздохнув. – Я никогда не говорил тебе, что планирую делать с деньгами, полученными от продажи моего бизнеса.

– Ты ведь сейчас говоришь не о том, чтобы накупить мне еще кучу вещей, которые и так уже некуда девать?

– Да, помимо этого.

– Значит, не говорил.