Все — иллюзия

— Кто из вас свистит? — спросил он.

Прежде чем Мур успел ответить, вмешалась Корина.

— Это двигатель, офицер, — сказала она. — Прокладка подвесного клапана дала течь. Мы как раз направляемся в мастерскую.

— Прокладка клапана? — недоверчиво переспросил полицейский.

— Да, — твердо сказала Корина. — Прокладка клапана. Подвесного, знаете ли.

Возникла короткая пауза. Полицейский почесал голову и заметил:

— На вашем месте я бы как можно быстрее отремонтировал машину. Вы нарушаете общественное спокойствие.

Девушка сладко улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она. — Мы отремонтируем. Немедленно. Ох уж эти прокладки клапанов…

— Да-а, — протянул полицейский и долго глядел вслед уехавшему автомобилю. Затем сел на мотоцикл и задумался.

— Что такое, черт его побери, эта прокладка подвесного клапана? — печально прошептал он.

К тому времени, когда они приехали домой, Корина была вся на нервах.

Мур владел двухэтажным домом в пригороде. Дом был окружен газончиком с парой деревьев и собакой. Собаку звали Банджо. Пес был не маленький, чего, казалось, никак не мог уразуметь. Очевидно, когда-то Банджо увидел пекинеса и с тех пор пребывал в заблуждении, что он тоже комнатная собачка. Но это было отнюдь не так. Среди его предков явно были колли, поэтому он был ужасно шерстистым, к тому же обладал уникальной способностью линять круглый год. Огромное бегемотоподобное создание скачками вылетело из-за угла дома, увидело машину и моментально приняло непопулярное решение.

У Банджо была своя теория автомобилей. Они перемещались, следовательно, были живыми. И его хозяин был явно пойман одной из этих жутких тварей, поскольку сидел у нее внутри. С храбростью, достойной лучшего применения, Банджо ринулся вперед и вонзил зубы в шину.

Шина в ответ угрожающе зашипела на Банджо. Пес растерял всю свою храбрость и ринулся под крыльцо, где замер, издавая тихие стоны.

Мур вышел из машины и принялся долго и монотонно ругаться. Затем он оставил автомобиль на стоянке и понес багаж Корины к парадной двери. Дверь открыл скелет, кости которого были обтянуты пергаментом. Скелет носил фамилию Питерс. Имя его, если оно вообще у него было, затерялось где-то в тумане десятилетий. Он был мастером на все руки в хозяйстве Мура и последние лет сорок сосредоточился на единственной цели — неизящно стареть. В течение, по крайней мере, последних двадцати лет он старательно обманывал гробовщиков. У Мура имелось вполне обоснованное подозрение, что по выходным Питерс шлялся по разным моргам, где насмехался над их владельцами.

— Ага, — злорадным тоном сказал Питерс. — Шина спустила, да?

Корина пристально поглядела на него, но он явно обращался не к ней.

— Да, спустила шина, — ответил Мур. — Этот глупый пес укусил ее.

— Я ее залатаю, — кивнул Питерс и поглядел на девушку.

Он внезапно, как могло показаться, спятил. Его беззубые челюсти задрожали, и лицо, треснув, попыталось изобразить на себе усмешку, причем он закудахтал, как курица.

— Ну ладно, — сказал он, поквохтав. — Мисс Корина, чтоб я так жил, как они умирают! Какой сюрприз!

— Что значит — сюрприз? — холодно спросил Мур. — Вы же знали, что она приезжает.

Питерс проигнорировал зверскую попытку окатить его энтузиазм ледяной водой. Скелет задрожал от старческого веселья.

— Да, — протянул он. — Много же времени прошло. Очень много времени. Вы так изменились, мисс Корина.

— Зато вы ничуть не изменились, — нашла что ответить Корина.

Веселье, объявшее Питерса от ее слов, чуть было его не прикончило. Он устроил среди багажа причудливый танец, хрипя и в безумном веселье размахивая руками. Оставив старика на волю его многолетним прихотям, Мур проводил Корину в комнату.

Сьюзен, жена Мура, раскладывала пасьянс. Это была маленькая, полноватая, все еще симпатичная, несмотря на склонность к истерии, женщина. Шаблоны, как она утверждала, приводили ее в замешательство. Практически все было шаблонами. Приготовление еды было одним из шаблонов, которым она все же овладела, но такие ужасно сложные штуки, как пылесос, радио и пасьянс постоянно ставили ее в тупик. Однако она поднялась навстречу вошедшим и одарила Корину гостеприимной улыбкой.

Пока шли взаимные приветствия, Сьюзен принюхивалась.

— О, — воскликнула она. — Фиалки! Это для меня?

— Сьюзен, — сказала Корина, — я хочу задать тебе один вопрос. Ты слышишь… э-э… специфический шум?

Сьюзен покачала головой.

— Да нет, ничего специфического, хотя я не знаю, что означает это слово. А почему ты спрашиваешь?

— Не слышишь даже… м-м… свиста? — настаивала Корина.

— А, конечно, — лучась улыбкой, воскликнула Сьюзен. — Но в нем нет ничего… специфического. Это просто свист.

Корина закрыла глаза и глубоко вздохнула.

— И ты знаешь, что́ издает этот свист? — спросила она.

— Нет. А ты?

Муру не понравилось, какой оборот принимает разговор. Он быстро повернулся, когда позади раздалось резкое противное щелканье. На пороге стоял Питерс.

— Обязательно так щелкать пальцами? — раздраженно спросил Мур. — Это звучит, как фейерверк. Так и инфаркт получить можно.

Питерс удовлетворенно поглядел на суставы.