Все из-за меня (но это не так). Правда о перфекционизме, несовершенстве и силе уязвимости

Последний плюс практики критической осознанности – развенчание тайн. Если мы хотим что-то развенчать, мы просто разбираем эту вещь на части и вытаскиваем «тайну» наружу. Сколько раз мы при виде чего-то интересного, необычного умирали от любопытства, но стыдились спросить, что это, сколько стоит или как работает. Когда мы начинаем задавать вопросы, связанные с критической осознанностью, мы часто обнаруживаем, что ответы держатся в тайне не случайно.

Когда отдельные люди, группы или институции хотят повысить свой статус или закрыть доступ для непосвященных, они окутывают себя, свои идеи и продукты завесой тайны. Приведу пример из своей жизни: таинственный процесс получения степени. Каждый семестр, без исключений, ко мне приходят студентки и робко говорят: «Мне бы хотелось написать диссертацию, но я не знаю, смогу ли я, и, если вы не очень заняты, пожалуйста, не могли бы вы рассказать мне, как это делается?»

Обожаю, когда мне задают этот вопрос. Для меня важная часть критической осознанности – не просто срывать завесы тайн для себя, но и выставлять тайны на всеобщее обозрение. Я твердо верю, что, если у нас есть «волшебные умения», если мы знаем, как работает что-то «священное», – мы обязаны поделиться своим знанием. Ведь знание – сила, а сила, когда ею делишься, не уменьшается, а только растет. Моя степень не потеряет силу, если я помогу другим девушкам понять, как стать аспирантками. Мне нравится снимать покров таинственности с этого процесса.

Противоположность развенчанию тайн – их углубление. Это когда мы защищаем тайну, не выдаем ее, чтобы почувствовать себя более значимыми. Полагаю, что если мы испытываем стыд в этой области, то больше подвержены углублению тайны. Но когда мы углубляем тайну, мы сплетаем паутину, в которой запутываются не только другие женщины, но и мы сами. Вот два возможных ответа на вопрос, который задают мне девушки, желающие стать аспирантками.

• «Замечательно, мне приятно, что вы спросили об этом. Я, когда поступала в аспирантуру, очень волновалась, но нашлись добрые люди и дали мне несколько хороших советов. А теперь я поделюсь ими с вами». • «Мы можем поговорить о том, как соотносится данная программа и ваши интересы, поскольку перед поступлением крайне важно выработать достойную исследовательскую программу. Вы должны убедиться с методологических позиций, что ваш исследовательский план совместим с исследовательским планом колледжа в целом и тех студентов, с которыми вы будете проводить тренинги».

Это два реальных ответа, которые я сама получила, когда просила помочь мне понять, как поступить в аспирантуру. После второго ответа только знание о своей уязвимости спасло меня от погружения в стыд и робость. Обращаясь с вопросом, я знала, что рискую. Если меня воспринимали как недостаточно умную, во мне включалась «кнопка» стыда. Участницы исследования часто обсуждали важную связь между пониманием своих факторов стыда, развенчанием тайн и их углублением. Когда мы чего-то не понимаем, и это непонимание заставляет нас стыдиться, мы часто так боимся, что даже не спрашиваем объяснений. Я назвала этот феномен «фактором эдамаме».

Фактор эдамаме: не просто бобы

Эдамаме – это бобы на ветках. Зеленые соевые бобы, которые входят в состав множества блюд. Их можно есть и в качестве закуски.

Пару лет назад мы со Стивом оказались на обеде в доме наших знакомых. Знакомые были новые, «друзья нашей мечты», и мне хотелось произвести на них хорошее впечатление. Когда мы пришли, нам предложили закуску – бобы в большой серебряной миске. Я никогда не видела таких бобов и подумала, что их надо вылущить и приготовить на обед, так что, когда я услышала, что это закуска, то вид у меня был очень удивленный.

Я спросила: «А правда, что это такое?» Никогда не забуду выражения их лиц. Они просто выпали в осадок.

«Что значит – “что это такое”?»

Меня тут же захлестнула горячая волна стыда. Я извиняющимся голосом пролепетала: «Это ведь бобы, ведь так?»

«Конечно, – ответила хозяйка. – Это эдамаме. Только не говорите, что никогда не ели эдамаме. Ну хоть суши-то вы едите?»

Потом, как будто моя невежественность сразила ее наповал, она начала оповещать других гостей: «Они никогда не ели эдамаме, представляете?» Мне отчаянно захотелось повернуться и уйти домой. Меня переполнял стыд.

Пару недель спустя я работала у себя в кабинете и ела бобы (в конце концов я полюбила эти самые эдамаме). Тут в дверь постучалась студентка и попросилась войти и поговорить со мной о ее работе. Не знаю, каким образом студентка запустила во мне этот механизм. Наверное, она напомнила мне меня саму, когда мне было лет двадцать семь, – умную, но иногда болезненно беззащитную и чересчур старательную.