Всё хорошо, что хорошо кончается (СИ)

— Мне не покинуть это место, — печально говорит молодой правитель. — Молю, скажите Элеонор, как я её жду. Может быть, она придёт к этим окнам, чтобы мы вновь смогли увидеться?

Но тут позади раздаётся жёсткий смех, будто тот, кто смеётся, видит перед собой противника, над которым одержал победу. Смеётся Адалинда. Сын её ничего не слышит, потому глядит в недоумении на нас, внезапно обернувшихся.

— Вы, верно, уже задаётесь мыслью, где находятся ваши друзья, — говорит хозяйка замка. — Прежде я солгала вам, что не видела их. Сейчас они в моих руках. Вы можете их спасти, я расскажу, как, но прежде выполните то, чего я требую. Отнесите кольцо Элеонор, чтобы она навеки сгинула, и тогда я сообщу, как отыскать ваших спутников.

Я ощущаю, как в душе закипает гнев.

— Немедленно скажи нам, где они! Что ты с ними сделала? — требую я, но Адалинда лишь хохочет, точно безумная.

— Что происходит? — спрашивает Вилхелм.

— Решайте же! — кричит хозяйка замка. — Думайте, кто для вас важнее, мёртвые или живые. Глупцы, вы всё равно не сумеете соединить этих двоих — мой сын никогда не покинет замок, а проклятая девчонка не войдёт, пока я рядом с сыном. И если вы сообщите Вилхелму хоть слово о том, что сейчас услышали, я откажусь от всякой сделки!

— Ох, простите, — говорит Андраник, обращаясь к юному правителю, — нам нужно отойти и обсудить одно неотложное дело. Подождите, пожалуйста.

Затем он глядит на Адалинду.

— М-мы ведь можем перемолвиться словечком с моим товарищем, верно?

— Можете, но не тяните, — велит хозяйка замка. — Вашим друзьям сейчас ой как несладко, да и я могу передумать в любое мгновение.

Андраник тянет меня в сторону, в угол зала.

— Что тут обсуждать? — возмущаюсь я. — Усиленный талисман, который делал Теодор, наверняка ещё лежит среди наших пожитков. Я не видел, чтобы Гилберт уничтожал его, но и с собой он его точно не носил. Вернёмся, отыщем его и разберём весь замок по кирпичикам! Тогда и Вилхелм сможет выйти, и остальные найдутся! Хорошо я придумал?

Андраник прикусывает губу, собираясь с духом.

— Не очень, — честно сознаётся он. — Даже обладая большой силой, потратишь много времени. А времени, может быть, нет. Вдруг здесь есть какие-то ловушки с шипами, опускающиеся потолки, затопленные ходы? Да и стены, ломаясь, могут погрести под собой…

Голос у него дрожит, и он останавливается, видимо, чтобы сдержать слёзы.

— И ведь королева Нела, — продолжает бедолага, шмыгнув носом, — си-ильная колдунья, а тут ни следов борьбы, ничего… и другую колдунью, дочь вождя, тоже кто-то как-то убил…

— Ладно уж, чего тогда? — намеренно грубо говорю я, чтобы он успокоился. Знаю я таких — стоит проявить сейчас тревогу или сочувствие, как разрыдается вовсю. — Значит, сделаем, как она сказала? Отнесём кольцо? И к слову, мы ведь можем и не отдавать его или передать Элеонор, что Вилхелм её ждёт.

— А-а вдруг Адалинда может чувствовать, остался в городе призрак Элеонор или нет? — несчастно спрашивает Андраник. — Мне вправду очень, очень, очень жаль Вилхелма и его жену, но Адалинда права — они действительно давно мертвы, и им уже мало что повредит. А я не вынесу, если все наши… если все… и Тилли, ведь это из-за меня она здесь оказалась, а теперь, а я ей даже не успел сказать…

— Хорошо, — соглашаюсь я, — первым делом спасём наших друзей. А когда они будут рядом, может быть, мы ещё что-то придумаем.

И мы возвращаемся к хозяйке замка. Она глядит на нас с победной усмешкой.

— Давай кольцо, — требую я, поскольку моему спутнику вряд ли удастся сейчас говорить внятно. — Или оно у Вилхелма?

— Оно на пальце моего сына, — говорит Адалинда. — Следуйте за мной, я покажу.

Она ведёт нас прочь из зала. Мы следуем за нею с опаской, подозревая, что всё это может оказаться и ловушкой, но идти приходится недалеко. Вскоре Адалинда останавливается перед непримечательной узкой дверью.

— За нею вы найдёте кольцо, — говорит она. — Когда Элеонор сгинет навеки, возвращайтесь, и я укажу вам, где искать друзей. Вперёд, дальше сами, я не в силах видеть то, что покоится там.

Я толкаю дверь. За нею оказывается небольшая комната с ширмой в углу, камином справа и неприбранной узкой постелью слева. Может быть, здесь прежде жил кто-то, прислуживающий хозяйке замка, потому что обстановка очень простая.

Поперёк постели лежит мёртвое тело. Холод отлично сохранил его, и без труда можно узнать, что это Вилхелм. Ужасная рана идёт наискось от плеча к груди, разрубленный доспех покрыт кровью. Лицо искажено последней мукой, глаза полуприкрыты.

Мне становится как-то не по себе. Одно дело видеть призрак юноши, полного сил, другое — вот это. Где-то за плечом охает Андраник.

— Счастье, что я давно не ел, — говорю ему я. — Ты как, на ногах-то держишься? Что, мне одному придётся снимать кольцо?

Бедолага ничего не отвечает мне, и кажется, все его силы уходят лишь на то, чтобы не лишиться чувств.

— О боги, — вздыхаю я. — Отойди пока к окну, полюбуйся на двор, на небо или что хочешь, а я покончу с этим делом.