Все книги о монахе, который продал свой «феррари»

Он стоял молча и совершенно неподвижно, если не считать слез, которые наполняли его глаза.

— Мир стал местом, где люди разучились мечтать. Не чудом ли будет, если люди объединятся в команду мечтателей? Каким тогда станет наш мир? Только представь! Представь, что мы сможем оставить после себя, нашим детям! Я хочу, чтобы люди вновь обрели веру. Хочу помочь им начать жить снова. Да, жить по-настоящему. Я хочу показать людям, что такое любовь. Поэтому, друг мой, мой долг помочь тебе. Я рад быть к твоим услугам. Я слуга-проводник в самом прямом смысле слова, если ты не возражаешь, чтобы я так себя называл. Отдавать другому — вот что наполняет меня величайшей радостью. И этого более чем достаточно, — сказал Джулиан.

— Благодарю, Джулиан, — сказал я с чувством глубокой признательности за его желание помочь мне.

— В нашей культуре слово «долг» понимается как что-то неприятное. Многим противна самая идея, люди считают, что долг ограничит их и вмешается в их жизнь. Для меня же «долг» означает свободу и счастье. Великий поэт Индии Рабиндранат Тагор выразил это гораздо изящнее, чем смог бы я сам: «Я спал, и мне снилось, что жизнь — это радость. Я проснулся и понял, что жизнь — это долг. Я начал трудиться и понял, что долг — это радость».

Мое предназначение — служить. И делать то, что назначено мне судьбой, ту работу, для которой я послан на Землю, это для меня чистая радость и величайшее наслаждение. Справедливо замечание Вудро Вильсона: «Мы здесь не только затем, чтобы заработать себе на жизнь. Мы здесь, чтобы сделать мир разнообразнее, расширить его горизонты, дать ему надежду и цель. Мы здесь, чтобы обогатить мир. Забывая об этой задаче, мы делаем себя беднее».

— Хорошо, Джулиан. Обещаю, я буду хорошим учеником. Буду слушать каждое мудрое слово. Буду меняться так, как ты скажешь. Спасибо, что ты нашел меня. Большое спасибо. Я чувствую, моя жизнь уже никогда не будет прежней.

— Да, ты не ошибаешься на этот счет, друг. Встречаемся завтра утром в отеле «Кью». Тогда начнется наш первый урок.

— Это же один из моих отелей, — засмеялся я.

— Знаю, — улыбка сияла на лице Джулиана. — Я остановился в нем. Как я уже говорил, нет ничего дурного в том, чтобы получать удовольствие от красоты материального мира. Только не ставь материальное во главу угла.

— Уф, я рад, что ты сказал. Не так уж весело было бы пробуждаться к лучшей жизни, зная, что придется отказаться от всего, что я с таким трудом достиг. Моя моторка, например, доставляет столько радости. Так приятно скользить по воде в хороший солнечный денек. На секундочку мне показалось, ты скажешь мне, что единственный путь к просветлению — продать все и поселиться где-нибудь на горе в полной изоляции.

— Ты знаешь, мне кажется, что часто это не более чем отговорка. Каждый может достичь некоторого душевного равновесия, отгородившись от мира и проводя жизнь в одиночестве. Никто и ничто не может манипулировать тобой, когда ты один. Никогда не забуду рассказ о монахе, который прожил семь лет в одном монастыре Тибете в полнейшем уединении. Он по целым месяцам ни с кем не говорил, приводил в порядок свои мысли и изгонял из них всякую скверну. Наконец, он почувствовал, что достиг просветления. Знаешь, что он тогда сделал?

— Расскажи.

— Он вернулся в Нью-Йорк. В тот же день он пошел за покупками и, не прошло и пары минут, как он уже испытывал сильнейший стресс: гудки автомобилей, гигантские толпы, безумная суета — все это напугало его. Вряд ли так должен реагировать просветленный человек. Я не говорю, что тишина и уединение не важны для восстановления связи со своим высшим «я». Халиль Джебран, блестящий философ, написал: «Большее величие и чистота в том, чего не произносят уста. Тишина освещает наши души, шепчет нашим сердцам и соединяет их. Тишина отделяет нас от нас самих, заставляет вознестись к вершинам духа и приближает к Небесам».

— Красивые слова, — сказал я, наслаждаясь глубоким смыслом сказанного.

— Так и есть. Тишина и одиночество необходимы, чтобы не упустить ни одну из возможностей, которые посылает тебе жизнь. Но настоящее мужество и сила характера требуется тому, кто решит достичь просветления прямо здесь, посреди мегаполиса. Настоящая мудрость нужна для того, чтобы найти внутреннюю гармонию там, где ты есть.

— А как же монахи, у которых ты жил? Как бы они реагировали, окажись они в Нью-Йорке? — Я не сдержал любопытства.

— Это мудрецы Сивана. Немногим удается отыскать их. Они живут в строжайшем уединении. И они, должен тебе сказать, действительно достигли просветления. Где бы им ни довелось оказаться, с чем бы ни привелось столкнуться, уверяю тебя, они не утратят внутреннего равновесия. Они просто чародеи, эти мудрецы. Никогда мне уже не встретить подобных людей.

Джулиан смотрел себе под ноги.

Я догадался, что он скучает по этим людям.

— В котором часу мне приходить в «Кью»? — мягко спросил я.

— В пять утра.

— Шутишь?