Все кошки смертны, или Неодолимое желание

- Твоя машина припаркована за углом. Спускайся через боковой выход и вези ее в травмпункт. Пусть врет там что угодно. Что сама сделала в припадке ярости.

- А… - начал он испуганно.

- Ничего не бойся, все договорено, никто вас не тронет. Но если будет хвост, постарайся избавиться.

После чего вернулся в офис, сел за стол, положил перед собой мобильник и стал ждать.

Первым позвонил Понос. Это был не голос, а рев подраненного марала:

- Ты что мне, падла, подсунул?!

- Диск Деда Хабара, - ответил я спокойно, хотя внутри у меня все дрожало от напряжения. Это был настоящий момент истины. Вернее, половина момента.

Не успел я отключиться, как телефон зазвонил снова. Тихий вкрадчивый голос Хабара, от которого мороз прошел по коже от затылка до пяток, произнес:

- Ты все-таки выкинул фокус.

- Это диск Воробьева-Приветова, - быстро, чтоб он не успел положить трубку, сказал я.

- И что с того? - все так же вкрадчиво поинтересовался Хабар. - Мой где?

- У него, - замирая от ужаса, пролепетал я.

Он отключился, и сейчас же телефон снова зазвонил.

- Где мой диск? - грозно спросил Понос.

- У Деда Хабара.

Он тоже повесил трубку.

Я сидел в офисе и ждал. То ли того, что теперь ко мне в окно влетит настоящая бомба. То ли что мне сейчас принесут медаль «За спасение утопающих».

Они подъехали практически одновременно. Хабар с Бабцом и Понос. Удивительно, но когда я открыл дверь, оба пропустили даму вперед.

- Извините, - сказал я, указывая подбородком на бомбу, - у меня не прибрано.

- Ты последняя сука, - сказала Валерия Никитична, плюхаясь в кресло. Остальные расселись на стульях. - И за это ответишь.

- За то, что я сука? - уточнил я.

Но тут взял слово Понос.

- Этот подонок нас провел, - сообщил он присутствующим.

Лично у меня не нашлось что на это возразить.

- Что будем делать? - продолжал Валька.

- Можете просто обменяться дисками, - предложил я. - Это при условии, что никто не догадался снять изображение с монитора на обычную камеру.

- Ты, сволочь, конечно, догадался? - спросила Бабец. Хруст стоял такой, словно стаду коров насыпали в кормушки прошлогоднего сена.

Я покаянно кивнул.

- А вы что, не догадались?

Все трое молчали. Я понял, что если пока не догадались, то очень скоро догадаются.

- Теперь все в шоколаде, - сказал я, вспомнив Валерию Никитичну в роли рефери. - Это, типа, как с ядерной бомбой. Вряд ли кто-то захочет начать первым. Во всяком случае, это буду не я. Жизнь, знаете ли, у меня одна.

Все трое молча поднялись.

- Может, вам перестать бодаться? - уже глядя им в спины, выступил я с миротворческим предложением. - У вас теперь много общего.

Никто мне не ответил. В дверях они снова пропустили даму вперед.

36

Где-то я прочитал, что безумен не тот, кто совершает безумные поступки, а тот, кто не пытается их скрыть. Но перед лицом Прокопчика, рисковавшего жизнью ради общего дела, я не мог промолчать.

- А что там все-таки было - на диске с Дедом Хабаром? - спросил он у меня дня через три, когда все-таки оправился от пережитого шока и вернулся к своим обязанностям.

- Видишь ли, у дедули есть одна сексуальная фантазия. Еще с тех пор, как он первый раз чалился по малолетке. Вообще-то он нормальный гетеросексуал, но не может побороть желания, чтобы его имели с тыльной стороны. Причем обязательно молоденькие мальчики. Помнишь клуб «Потемкинъ»? Мальчиков он позволить себе не может, все-таки «вор в законе», в тамошней гопе это не принято. Их изображают молоденькие актрисы - сублимация, как сказал бы доктор Ядов. Но, боюсь, воровское сообщество его не поймет даже в этом случае. Судя по всему, он и сам так думает.

Пройдя много инстанций, я дозвонился до какого-то начальника в горздраве и выяснил, что мою любимую перевели в загородную психиатрическую больницу, где как раз специализируются на подобных случаях. Надо было ехать.

Я вышел из офиса и сразу увидел, что в цековской башне что-то случилось. Вокруг толпилось с полдесятка полицейских машин, «скорая» и микроавтобус с надписью «Криминалистическая лаборатория». В сторонке стояли Мнишин и Харин.

Я подошел ближе. Харин, ухмыльнувшись, сказал:

- А вот и наш коньячок плывет.

- В каком смысле? - не понял я.

- Помнится, кое-кто мазу держал, что Белая Дама больше не появится. Иди полюбуйся, если пустят. Столько начальства, что нам там делать нечего.

Лифт не работал, и мне пришлось подниматься пешком на пятый этаж. Через открытую дверь квартиры я увидел старого друга Шурика Невмянова, большого начальника из МУРа, который молча мне кивнул. Я воспринял это как приглашение и прошел внутрь. Криминалист Гужонкин в поисках отпечатков как раз заканчивал осыпать своей черной металлической пылью окрестности.

Посреди комнаты со спущенными до колен брюками лежал мертвый Валька Понос, он же Воробьев-Приветов. Я смотрел не больше секунды, потом отвернулся: грудь и весь низ живота были изрезаны в клочья. На багровой шее затянут собачий поводок. А поверх всего этого лежала дама червей.

- Еще один, - тяжко вздохнул Шурик Невмянов.

Последний, подумал я, но вслух ничего не сказал. Хотя сказать было что.