Все кошки возвращаются домой

Княгиня обнаружилась именно там, где и говорила Феникс — на детской площадке, утопающей в грязи. На обочинах высились оплавленные солнцем сугробы, отдающие машинным маслом и бензином. Краска на металлической горке давно облупилась, а скат покрылся ржавчиной. От турника остались одни столбы — перекладину кто-то вывернул и уволок. На лесенке-арке висел полиэтиленовый пакет. Более-менее целыми оставались только скрипучие качели, но из трех сидений одно было разворочено, а под двумя другими землю размесили так, что попробуй наступить — и сапог засосет, босиком останешься.

Впрочем, Корделию, кажется, это мало волновало. Да и не было у нее никаких сапог. Босиком убежала… А еще княгиня, годами умудренная!

На мои неловкие попытки как-то пересечь площадку и при этом не утонуть в грязи, не поскользнуться и не схватиться рукой за что-нибудь ржавое, Делия внимания не обратила. Или не так уж она стремилась к уединению, раз позволила мне подобраться поближе и даже опуститься на соседнее сиденье.

Грязь под ногами быстро заледенела, стоило мне припомнить некоторые уроки Элен. А вот качели, увы, оказались скрипучими до невозможности, и вряд ли нашлись бы заклинания, способные с этим справиться. Даже в мамином багаже.

— Завтра мы отправляемся в разведку, — я решила раньше времени не касаться темы отношений с Шинтаром. Действительно, не маленькие, пусть сами решают. Я и то за советами не бегаю. — Никаких боев, просто посмотрим, что к чему, а потом возьмем тайм-аут на пару месяцев. Как тебе такой план?

Корделия пожала плечами. Я машинально отметила и пятна ржавчины на белой блузе, и что-то темно-красное, подозрительно напоминающее брызги крови, на воротнике. Как это потом отстирываться будет, хотелось бы мне знать?

— Вот утром и вернусь, — Корделия нахохлилась, как воробей зимой на проводе. Даже пальцы на ногах поджала.

Я вздохнула:

— Ну, как знаешь, — и спрыгнула с качелей.

У горки меня настиг разочарованный оклик.

— Уже уходишь?

— А что? — удивленно вздернула я брови, оборачиваясь. На лице Корделии была искренняя обида и недоумение.

— А разве ты не утешать меня пришла? — осторожно уточнила княгиня. Я поперхнулась вдохом. Вот ведь редкая прямота!

— А разве тебе нужно утешение?

Корделия оттолкнулась рукой от опоры, раскачиваясь. По ушам резануло мерзким скрипом. У меня челюсть свело.

— А разве не нужно? Меня же оскорбили, унизили и отвергли, — она яростно взбила ногами воздух и отклонилась, чтобы раскачаться сильнее. У меня появилось сильное искушение заткнуть уши, но вряд ли княгиня бы поняла это правильно.

Я оперлась плечом на столб турника и тут же отскочила, спохватившись, но на пальто уже появилась грязно-ржавая полоса. Вот растяпа!

— А разве… Тьфу, — я поймала себя на четвертом «а разве» с начала диалога и быстро поправилась: — Даже если Шинтар и наговорил чего-то неподобающего… У него что, не было повода?

— Не было! — качели шатались так, что мне стало не по себе. Мало ли, как их вкопали… зная наших «специалистов» и их любовь к «авось сойдет» — я бы не рискнула так раскачиваться.

— Совсем-совсем не было? Он просто взял и нагрубил? Ни с того ни с сего?

— Да!

Я невольно втянула голову в плечи — столько гнева и отрицания было в этом выкрике.

— Ну, если так, то есть смысл отправить его в Пределы, чтобы он здесь глаза не мозолил, — заставила я себя сказать с нарочитым безразличием.

Лицо Корделии застыло. Пальцы расслабились, выпуская стальной прут. Княгиня соскользнула с сиденья, и…

Дальше я зажмурилась. Потому что одно дело — знать, что с шакаи-ар ничего не будет, если она грохнется на землю, а по затылку ее припечатает железными качелями. И совсем другое — видеть.

Впрочем, и звуков мне хватило для того, чтобы коленки ослабли и подогнулись. Пришлось вновь опереться на проржавевший столб.

Прикосновение горячих пальцев к щеке стало неожиданностью. Я вздрогнула и открыла глаза.

— Он сильно рассердился? — глаза Корделии были почти черными из-за расширившихся зрачков. Княгиня осторожно водила мне по лицу костяшками пальцев — от уголка губ к скуле и обратно. Но видела она перед собой явно кого-то другого. — Я ранила его. Он в порядке?

— Ранила? Это царапины были, — я постаралась улыбнуться ободряюще. Блузка у Корделии теперь была вся в грязи, а на брюки и вовсе без слез не взглянешь. Но княжну это, похоже, совсем не волновало. — Но вот напугала серьезно. Он тебя и так побаивался, а уж теперь…

У нее вырвался смешок. Взгляд потеплел.

— Да уж. Мой миленький трусишка. Всегда такой осторожный, последствия просчитывает на три шага вперед, — лицо ее исказилось. — Но я не сделаю ему ничего плохого! Со мной ему будет хорошо — не скучно, но и никаких опасностей!

Я осторожно коснулась волос Делии — гладких и блестящих, как дорогой мех, несмотря на все неурядицы.