Все кошки возвращаются домой

— Погоди, — мой оклик остановил его уже в дверях. Ксиль обернулся, слегка щурясь от солнечного света. — Чем все закончилось?

Максимилиан оперся спиной на дверной косяк, задумчиво рассматривая потолок.

— Хорошо, — произнес князь после заминки. — Ты разрушила «бездну», серьезно ранила Древнего — мы с Эне его в два счета добили. Дэриэлл в это время пытался вытянуть тебя с того света. Говорит, что еще минута, и это было бы затруднительно. В целом, с нашей стороны шестеро погибших, пострадали почти все, а вот из инквизиторов не ушел никто. Ну, конечно, пришлось что-то делать с человеческой полицией… Кажется, происшествие представили, как теракт, а на месте крысиного логова теперь воронка. Н-да, неплохо они огрызнулись напоследок…

«А Ками?» — хотела спросить я, но замялась, а когда решилась — Ксиля уже не было.

Вскоре появился Дэриэлл с чашкой бульона. Я, как послушная девочка, послушно выпила все до капли. Глаза щипало, но вряд ли от пара.

А потом вдруг вернулся Максимилиан — с сумасшедшей улыбкой и с телефоном в руке.

— Это тебя, — осторожно вручил он мне мобильный. Я поднесла его к уху.

— Алло, — голос у меня опять сел.

На том конце виновато засопели. Глазам стало горячо и мокро. А потом в трубку промямлили:

— Привет… Спасибо за сережку. Классно сработало. Зачет.

— Дурак, — я закусила губу.

Трубка обижено замолчала. А потом вздохнула:

— Ну, дурак, что теперь, вешаться, что ли… Кстати. А где тут у вас туалет?

Меня разобрало веселье. Я выронила телефон и уткнулась в подушку, всхлипывая — уже от смеха.

Бездна. Вот ведь правда, идиотам везет…

…А где-то рядом Максимилиан терпеливо объяснял глупому лисенку, что туалет находится за домом, в отдельной будочке.

— Да, да, Ками, именно там. Видишь — на дверке окошко в виде сердечка?

Глава 11. Серьезное и несерьезное

Максимилиан все-таки сдержал обещание.

Конечно, до конца войны было еще далеко, но сейчас, после битвы, едва не обернувшейся бойней, мы остро нуждались в передышке. Хотя бы в короткой. В первую очередь, разумеется, я разобралась с неотложными делами — пристроила Ками благодаря помощи Феникс, переворошила поредевшие запасы амулетов… Но потом желание расслабиться и ненадолго выкинуть из головы все войны и интриги стало необоримым. Пожалуй, держалась я только на том чувстве обязанности, которое заставляет студентов вставать в субботу к первой паре.

Разница в том, что для меня такая «суббота» наступала каждое утро.

Максимилиан тоже большую часть времени пропадал, помогая Эне Рай улаживать проблемы, связанные со смотрителями, и отчасти — создавать новые. Вместе с Ирсэ и Корделией он подолгу копался на месте сражения, выискивая намеки на связь погибшей группы Ордена с другими, еще действующими. Тщетно — ни документов, ни даже косвенных улик, указывающих на какую-либо ниточку к еще одному Древнему, предусмотрительные инквизиторы не оставили.

Ощущение «бега хомячка в колесике» становилось все навязчивее. Когда Максимилиан собрал нас за обедом и предложил отдохнуть на «диком, но уютном пляже», отказываться никто не стал. Радостное «Наконец-то!» прямо-таки витало в воздухе.

И вот поэтому сейчас мы валялись на песочке — кто под пологом, кто просто так — и наслаждались жарой и шелестом океанских волн.

— Дэйр, ты не мог бы передать соку? Пить ужасно хочется, — сонно пробормотала я.

Жара обволакивала меня, как большое душное одеяло. Лень превращала мышцы в желе — десять метров до кромки воды казались непреодолимым расстоянием. Здесь, на берегу, запах океана был сильнее, а от зеленых зарослей, карабкающихся на горные склоны, веяло чем-то сладким и пряным. Я лежала навзничь на мягком махровом полотенце, закрыв глаза, но окружающие пейзажи уже въелись в мою память и теперь словно проступали на внутренней стороне век. Так, что картину можно было восстановить даже по запахам и звукам.

…В небе, высоком и прозрачно-голубом, парили птицы — черные, огромные, безмолвные, словно тени, и белые, с вытянутыми узкими крыльями и визгливыми голосами. Низкие, мягкие волны с умиротворяющим шорохом накатывали на песок — и стекали обратно в океан, оставляя мокрую полосу шириной в два десятка шагов. Дальше от берега они были вовсе не такими ласковыми. Там вода в шапках белой пены вставала на дыбы — и обрушивалась, шумно и яростно, а зазевавшийся пловец рисковал хлебнуть океанской соли и уйти на глубину против своей воли.

— Сока тебе холодного? — откликнулся Дэриэлл после долгой паузы. Кажется, не только меня обуяла лень.

— Угу. То есть, да, если можно.

Вжикнула молния на сумке-холодильнике, загремели ледышки, и в мою протянутую руку легла жестяная банка в мелких капельках воды. Даже открывать глаза не было никакого желания, но пить хотелось гораздо больше, так что пришлось шевелиться.