Все лгут (СИ)

Тео зыркнул в его сторону — он терпеть не мог, когда его перебивали. Тем более не слишком удачными язвительными комментариями.

— Этот омега предал его. Ларсон вряд ли в ближайшее время захочет с кем-то общаться. Он давно никому не доверял. Ему всё время казалось, что с ним все из-за денег, что из-за его внешнего вида ни один омега не сможет построить с ним отношения, основанные не на финансовом интересе… А тут этот Вилли… Тоже мне, истинный, — фыркнул Тео, отворачиваясь и вновь делая глоток из своего стакана.

Стивенсон тоже хмыкнул, постучал пальцами по столу и отметил:

— А ты переборщил с алкоголем, раз так разоткровенничался. И твоя слепая влюблённость и едва ли не обожествление Ларсона до добра не доведут. Запомни это.

— Тебя это не касается.

— Конечно, — миролюбиво выставил перед собой ладони Стивенсон. — Я и не претендую. А так… можно сказать, даю дружеский совет.

Тео скрипнул зубами. Они не были друзьями или даже приятелями. Нет, конечно, бывает так, что коп и помощник одного из мафиозных боссов попивают в баре виски, пылая друг к другу приятельскими чувствами. Бывает в плохом кино, но никак не в реальной жизни.

— Ты хотел поговорить о Ларсоне, а не о моём отношении к нему. Говори, — процедил Тео, допивая одним глотком виски и заказывая ещё.

— О, только не злись. Тебе, конечно, идёт, но я предпочитаю, чтобы ты прятал зубки, — Стивенсон словно ненароком протянул руку и коснулся его губ. Тео тут же резко развернулся к нему и одним взмахом перебил ладонь Стивенсона, прижимая её к барной стойке.

— Говори, — прошипел он. — И не касайся меня.

— Конечно, — закатил глаза Стивенсон, беря наконец свой стакан с виски и делая небольшой глоток. Он намеренно медлил. Сначала перекатил напиток на языке, потом неспешно сглотнул и так же медленно поставил стакан на стойку, не спуская при этом глаз с Тео, который заметно злился и не скрывал этого. Стивенсон был, по сути, единственным, кто мог вывести его из равновесия всего за несколько минут, когда со всем остальным миром удавалось сохранять хладнокровную маску до конца.

— Говори, — повторил Тео, сверкнув в полутьме глазами, полными холодной злостью. В первую очередь он злился на самого себя. За собственную реакцию. И за то, что ничего не мог с ней поделать.

— Я говорил с Ларсоном по поводу суда. На суде должен был выступать Вилли как свидетель со стороны защиты. И Вилли должен был всех убедить в непогрешимости их чувств, в том, что у Ларсона великолепная семья, чудесный ребёнок и нет ни единого повода предавать всё это из-за каких-то сотен миллионов долларов.

— К чему ты ведёшь? — прищурился Тео.

— К тому, что Ларсону нужен теперь новый весомый довод в свою защиту. Со своей стороны я сделал всё, что мог. Но ты ведь всемогущий, м, Тео? — Стивенсон выразительно оглядел омегу с головы до ног. — Я просто тебя предупредил, ты уже решай, по какому назначению использовать свой рот.

Внутри Тео моментально поднялась волна негодования. Ладони сами по себе сжались в кулаки, и он лишь усилием воли заставил себя остаться на месте и не вырвать язык Стивенсона здесь и сейчас.

— Выбирай выражения.

— Я лишь констатирую факт, — пожал плечами Стивенсон, допивая свою порцию виски и поднимаясь на ноги. — И мой тебе совет, последний на сегодня: не пей больше. Ты и так разболтал мне больше, чем стоило.

Детектив уже скрылся за дверьми бара, а Тео всё ещё впивался пальцами себе в ладони, продавливая кожу едва ли не до крови. Острое чувство ненависти к этому человеку сейчас пожирало Тео, его едва ли не трясло. И ещё больше выводило из себя то, что Стивенсон был прав. Во всём прав. И в его оральных способностях, и в том, что Ларсону требуется теперь другая линия защиты, которая в любом случае проиграет той, в которой фигурировал Вилли, и даже в том, что нужно прекращать пить.

— Ублюдок, — прошипел себе под нос Тео. И из принципа заказал ещё одну порцию виски. Словно это что-то решало и могло что-то доказать, хотя, по сути, являлось совершенно бессмысленным, бесполезным и глупым поступком, которых у Тео за последнее время накопилось слишком уж много.

***

Квартира, которую Вилли удалось снять, стоила по меркам Нью-Йорка не так и дорого. Но тех денег, которыми снабдил его Ларсон, едва ли хватило на пару месяцев ренты. И Вилли отчётливо понимал, что ему нужна работа. Но он не мог собрать себя в кучу, не мог заставить открыть сайт с объявлениями или газету с вакансиями, чтобы хотя бы попытаться найти хоть что-то.

Он совершенно расклеивался. Понимал, что сам виноват. Что надо было сразу рассказать Ларсону. Сразу, как вошла полиция и когда Вилли понял: они найдут. Они найдут, а Ларсон спросит. Если бы он рассказал, то, вероятно, всё было бы совсем по-другому.