Все лгут

Но Ясмин ничего не сказала, только гладила чашку кончиками пальцев, не сделав ни глотка.

– Послушай, – предприняла я попытку. – Ты же знаешь, что бы ни случилось, ты можешь обсудить это со мной. Иногда полезно поговорить с кем-то кроме родителей. А мне совсем не все равно, что с тобой происходит.

– Ладно.

– Ну так как твои дела?

Я наклонилась над столом и накрыла ее ладонь своей. Она отдернула руку, словно от огня. Потом быстро смерила меня взглядом и снова уставилась в стол.

– Все в порядке.

– Точно?

– Да.

За две недели до исчезновения Ясмин мы с Винсентом очень поздно вернулись домой с ужина у Греты. Вообще-то возвращаться так поздно не предполагалось, но Винсент уснул у телевизора в компании дочурок Греты, поэтому мы с ней и засиделись за полночь – сплетничали и пили вино.

Придя домой, я застала в кухне плачущую Ясмин. Она так горько плакала, что худые плечики ходили ходуном. Самир сидел подле нее на корточках, прижимая к лицу дочери холодный компресс. На столе образовалась уже целая лужа из соплей и крови. На полу тоже была кровь, и на одной из стен – смазанный отпечаток ладони, испачкавший один из рисунков Винсента. Под стулом – куча скомканных окровавленных салфеток и куски бумаги.

Возле стула стояла черная нейлоновая сумка с надписью «Just do it», которую раньше я не видела. Я еще подумала, что в ней баскетбольная форма Ясмин.

– Прижимать сильнее, – сказал Самир, обращаясь к Ясмин, а затем перевел взгляд на меня.

Я бросилась туда как была – прямо в куртке и ботинках.

– Господи, – вырвалось у меня.

В дверном проеме показался Винсент.

– Ой, – сразу заволновался он. – Тебя нужно утешить?

– Винсент, иди к себе, – велела я.

– Но я…

– Ступай.

Винсент опустил голову и зашагал прочь, нарочито громко топая ногами. Даже когда он скрылся наверху, стук его шагов все еще доносился до нас.

– Что произошло? – спросила я.

– Ей нужен швы, – бросил Самир, принявшись ходить взад-вперед по кухне. Потом он вдруг запустил обе руки в волосы и осел на стул напротив Ясмин.

– Прижимать сильнее, я сказать! – заорал он.

Ясмин вздрогнула, но так и осталась сидеть, опустив голову. Длинные черные пряди свисали прямо в лужу крови.

– Губа рассечен, – проведя по щеке тыльной стороной ладони, проговорил Самир. Мне показалось, он плакал. – Повязка недостаточно, – продолжал он. – Я сам не зашить, дома нет инструмент. У нее выбита зуб, так что нужно везти ее еще и к стоматолог.

И тогда до меня внезапно дошло: он зол.

Самир был не просто зол, он был в ярости. Слова он словно выплевывал, быстро и резко. Все тело его было напряжено, рот искривился – раньше я видела его таким всего пару раз во время наших ссор.

– Самир, – заговорила я. – Тебе нужно успокоиться. Что произошло?

– Ей нужно в больница. Ты отвезти ее?

– Я?

Сперва я не поняла, что он имел в виду. Логично было бы, чтобы Самир сам отвез Ясмин к врачу – она ведь была его дочерью. К тому же он ведь был медиком, и с другими медиками ему было бы проще общаться.

– Ты серьезно? Не лучше ли тебе этим заняться?

Самир вскочил так резко, что стул отлетел назад и впечатался в стену.

– Когда-то ей придется набраться ум, Мария. Когда-то же ей придется взять ответственность за свой поступки. Когда-то ей придется повзрослеть, иначе она пропадать в жизни.

– Я не могу ехать, Самир. Я пила вино, мне нельзя за руль.

Всхлипывания Ясмин затихли.

– Простите, – проскулила она. – Простите.

Я присела на корточки рядом с ней и положила руки ей на плечи. Аккуратно откинув в сторону прядь длинных волос, я увидела ее распухшее, окровавленное лицо.

Глаза Ясмин были закрыты, веки дрожали.

– Что случилось? – шепнула я.

– Я споткнулась о корень в лесу, – промычала она, все еще прижимая ко рту компресс.

Самир снова принялся шагать взад-вперед. Наконец, переводя взгляд с меня на Ясмин и обратно, он остановился и сложил руки на груди. Потом, вероятно, принял какое-то решение, потому что сам себе коротко кивнул.

– Habille toi! Nous allons á l’hôpital![12]

С облегчением я поднялась на ноги – несмотря ни на что, Самир решил сам везти Ясмин в больницу.

Когда Ясмин стала подниматься со стула, у нее с колен слетела сумочка. Оттуда выпали пачка сигарет, что-то типа спрея для носа и какой-то листок бумаги. Я успела разглядеть имя на листке, хоть Ясмин и нагнулась за своими вещами очень быстро. Там было написано имя Пито, а под ним – номер телефона.

«Но ведь они с Пито больше не поддерживают связь, он сидит в тюрьме!» – успела я подумать, прежде чем раздался крик Самира:

– Dépêche-toi![13]

Они вернулись лишь несколько часов спустя.

– Все хорошо? – сонно пробормотала я, когда Самир залез под одеяло.

– Все будет хорошо. Но у нее сотрясение мозг, ей нужна покой.

– Почему ты на нее так разозлился?

– Поговорить завтра, хорошо?