Все люди — враги

Через несколько минут Тони попытался вернуть разговор к безопасному, на его взгляд, предмету, который к тому же интересовал его, но вскоре выяснилось, что Мартлет вовсе не хочет продолжать его. В присутствии Эвелин он, казалось, стал каким-то другим и гораздо более банальным человеком. Тони с некоторой завистью прислушивался к той уклончивой вежливости, с какою Мартлет изливал потоки пустой болтовни, столь незначительной, что Тони даже не мог запомнить из нее ни одной фразы. А Эвелин, по-видимому, не только рассчитывала на такой разговор, но и наслаждалась им. Почти единственным, что Мартлет сказал искренно, было какое-то одобрительное замечание о Джиме, муже Эвелин, и это навело Тони на мысль, что Мартлет и Джим добрые друзья, хотя Джим намного старше. Под прикрытием беглого огня Мартлета Тони гадал над проблемой, каким это образом мужья, по-видимому, такие порядочные и умные, делают из своих жен то, чем стала Эвелин? Кто виноват в этом: они или женщины?

Около десяти Тони встал, ссылаясь на то, что он обещал встретиться с Маргарет и проводить ее домой. Как будто Маргарет нуждается в провожатом! Однако это, очевидно, было подходящим извинением, и, действительно, оно было принято. Присутствие Мартлета было во всех отношениях божьим даром, и атмосфера в течение последнего часа стала положительно сердечной. Тони надеялся, что холодность первой половины вечера может сойти за неловкость, вполне естественную при встрече после стольких лет разлуки. Он намекнул на это и с радостью убедился, что намек пришелся кстати. Эвелин проводила их вниз и на прощание сказала Тони:

— Могу я надеяться увидеть вас и Маргарет до своего отъезда? Я бы так хотела познакомиться с ней.

— Я ужасно хотел бы этого, — ответил Тони с вежливым лицемерием, — но, кажется, это невозможно — я скоро уезжаю в Тунис.

— В Тунис? Чего ради? По делу?

— Да, на этот раз по настоящему делу.

— Боюсь, что там у вас не будет гольфа.

В ответ Тони не смог удержаться от малюсенькой парфянской[182] стрелы:

— О, не знаю, но мне говорили, что в Сахаре удивительные поля для гольфа! Прощайте!

На Пиккадилли Тони распрощался с Мартлетом, пожалев, что выдумка, которой он был вынужден извинить свой уход, помешала ему идти вместе и дальше, чтобы дослушать рассказ об экспедиции. Теперь навсегда это останется для него незаконченным фрагментом только потому, что приходится прибегать к глупой лжи, вместо того чтобы сказать откровенно: «Теперь я ухожу» или «Нет, я не смогу больше увидеться с вами до вашего отъезда». Все знают отлично — и это досаднее всего, — что такая ложь скрывает то, чего вы не решаетесь открыто высказать. В этом-то и заключается громадное преимущество кафе перед частным домом. Вы здесь гость, вы платите за свое место и за то, что вы пили, и уходите, когда хотите. Это и является настоящей причиной и оправданием для постоянных вечеринок молодежи — чего ради должны они быть рабами семейного круга и хозяйки гостиной?

Улицы были все еще грязны от утреннего дождя, но Тони решил пойти домой пешком. Ему надо было сначала переварить метаморфозу с Эвелин, прежде чем заснуть. Тут ничего нельзя поделать. Он должен просто привыкнуть к тому факту, что Эвелин, жившей в его памяти, теперь уже больше не существует. До сих пор он, думая о ней, воображал, что его Эвелин живет где-то в широком мире; а теперь ему придется примириться с фактом, что она для него так же мертва, как если бы он сам присутствовал на ее похоронах.

Холодный северо-западный ветер гнал с неба тучи, на более темных улицах Тони мельком ловил случайный блеск какой-нибудь зябнущей звезды. Меланхолично думал он о том, что все, кого он знал и любил в довоенные годы, или умерли, или стали ему чужды, или так или иначе ушли из его жизни. Его ли это вина? Весьма возможно, но все же факт остается фактом, и притом досадным. В самом деле, пора уже пережить обновление, пора создать себе новый жизненный импульс.

III

Мысль о путешествии в оазисы Туниса принадлежала Уотертону. Он провел часть войны в Египте и Палестине и с тех пор всегда мечтал вернуться туда. Он не мог позволить себе путешествие ни в Египет, ни в Палестину. Ему была отвратительна самая мысль об организованном путешествии — все эти по всем правилам устроенные туристские курятники; зато он разыскал все, что было известно о Тунисе, и сделал ценное и интересное открытие, что во многих местах есть (рекламируемые) очень дорогие отели для американцев и англичан и дешевые (не рекламируемые) для французов. С помощью этих сведений и точных французских расписаний Уотертон выработал бюджет на три недели, благоразумно прикинув еще двадцать пять процентов на всякие «случайности и непредвиденности». Так как курс франка был тогда очень благоприятен для фунта, то это вышло замечательно дешево. Единственная трудность заключалась в том, что для двух-трех интересных мест приходилось нанимать автомобили, но Тони согласился оплачивать их сам, считая, что зато во всем остальном они будут соблюдать строгую экономию.