Все мои ребята. История той, которая протянула руку без перчатки

Я дотронулась до ее плеча.

– Вас обманули, – произнесла я, сдерживая дрожь. – Это какой-то ужас, и они не имеют права такое говорить. Скажите, с кем вы разговаривали?

Мать Люка рассказала, в какое похоронное бюро обращалась и как зовут владельца. Я его знала. Если покойный был хоть сколько-нибудь значимой фигурой в Хот-Спрингсе, то похоронами заведовал он.

Я взяла сумку.

– Поеду поговорю с ним, – сказала я. – Этот момент надо прояснить.

Я подъехала к похоронному бюро, огромному зданию в плантаторском стиле, расположенному в конце усаженной деревьями аллеи. Войдя внутрь, я оказалась в просторном фойе с лестницей, которая была уменьшенной копией лестницы из гостиницы «Арлингтон». Затем я заметила владельца похоронного бюро.

– Здравствуйте, – вежливо сказала я. – У вас не запланировано церемоний на ближайшее время?

– Нет, – ответил владелец бюро.

– Прекрасно, – сказала я как можно спокойнее. А затем прокричала: – Как вы смеете?

Я рассказала мужчине, с кем только что разговаривала.

– В хлорке? Вы посмели сказать матери, что ее умершего сына нужно будет вымочить в хлорке? Да вы хоть понимаете, через что проходит эта бедная женщина?

– Это всего лишь мера предосторожности, – ответил владелец бюро.

– Знаете что? Вы и раньше хоронили больных СПИДом. Допустим, произошла авария, и вы убираете осколки с лица покойного. А ведь он мог быть болен. ВИЧ не станет махать вам ручкой и кричать «Здравствуйте!»

– Ну…

– Если вы и дальше собираетесь заниматься этим бизнесом, вам стоит изменить образ мыслей и тщательнее выбирать выражения.

Я пошла было к двери, но тут же вернулась обратно. Я еще не закончила:

– Если вы не сделаете выводов, я превращусь в ваш репутационный кошмар. Знаете, в какую сумму вам обойдется реклама на первой странице «Сентинал Рекорд»? Что ж, я могу разместить статью о вашем бюро совершенно бесплатно

. Но вам она не понравится!

Подъехав к дому Люка, я впервые за все время пристально посмотрела на растущую во дворе акацию. Она стояла особняком среди дубов. Дело было в октябре, и на ее ветках висело множество стручков. Шестидюймовых стручков с семенами, напоминавшими высушенные коричневые бобы. Теперь дерево представляло собой печальное зрелище, но в июне оно, должно быть, было просто роскошным. На нем распускались нежно-розовые бутоны, предвестники лета.

В ту ночь я уже лежала в кровати, когда в одиннадцать часов зазвонил телефон. После десяти вечера люди редко звонят, чтобы сообщить хорошие новости. Готовая к любому повороту событий, я смиренно потянулась за трубкой.

– Рут, это Билл.

«Билл…?» – подумала я. Это явно был не Билли.

– Что вы хотели?

– Ничего, просто… Рут, это Билл.

Я никак не могла понять, что это за человек, и чувствовала себя просто ужасно. Может, мне звонят из больницы?

– Прошу прощения, кто это?

– Билл.

– О, – протянула я. – О, это вы, губернатор Клинтон. Здравствуйте.

– Что-то не так? – спросил он.

– Простите, я пролистывала свой воображаемый список, пытаясь понять, кто может звонить мне в такое время, но вас в нем не оказалось. И, учитывая, по какому поводу мне обычно звонят, для вас это большая удача.

Билл усмехнулся:

– Рути, я хочу, чтобы ты знала, что завтра я объявлю о своем участии в президентских выборах.

– О, это просто чудесно, – сказала я. – Вы нам нужны!

Удивительно, что Билл решил позвонить именно мне.

– Мне захотелось рассказать об этом паре человек, и тебе в том числе. Завтра я выступаю в здании старого Капитолия. Ты придешь?

– Конечно, – ответила я и, немного помолчав, спросила: – А помните собрания на крыльце у вашего дяди Раймонда?

– Да, – ответил Билл. – Я часто вспоминаю то время.

Он начал перечислять участников солдатского реформистского движения, которые, свергнув бандитскую власть, собирались у дома на озере Гамильтон, чтобы обсудить стратегию управления Хот-Спрингсом. Билл припомнил все в подробностях, которые врезались в память мне, едва начавшему ходить ребенку, и ему, подростку.

– Я была совсем маленькой, – сказала я, – но тоже все это помню.

Они – все те мужчины – уходили один за другим, и вскоре из той компании могли остаться только мы с Биллом. Раймонду было слегка за восемьдесят, и он по-прежнему жил в Хот-Спрингсе, но я знала, что ему осталось недолго.

– Что ж, спасибо, губернатор. То есть Билл.

– Спасибо тебе за все, что ты делаешь, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты знала: я тобой горжусь. Я знаю, как усердно ты трудишься, и я многому у тебя научился.

Я чувствовала себя такой одинокой, и вот мне позвонил Билл!

– Что ж, мне нужно сделать еще несколько звонков. Доброй ночи, Рути.

– Доброй ночи, Билл.

На следующий день я смотрела, как губернатор Клинтон, стоя на ступенях музея старого Капитолия в Литл-Роке, заявляет о своем решении участвовать в президентских выборах. Я стояла чуть поодаль и думала, что, возможно, если президентом страны станет человек, которому не плевать на СПИД, то ситуация изменится. Решение Билла подарило мне надежду.