Всё перемелется в прах (СИ)

— Мои люди сопроводят вас к Оэцу Ниёсу, — мой тихий писк монах перебил своим тяжелым басом, от которого я нервно вздрогнула и прикусила язык. Он говорил с невозмутимым спокойствием. — Он мастер мечей, и сепарирует ваш занпакто от силы хогиоку. Возможно, связь останется, однако она никак не повлияет на возможность к вашему развитию, а точнее к тому, чтобы энергия хогиоку или Айзен как-то влияли на Тобимару.

— Зачем… — пытаясь наскрести уже не столько самообладание, сколько хоть немного стоящие аргументы, я с дрожью в голосе спросила: — Зачем Айзену, даже если он может на это повлиять, как-то останавливать квинси?

— Проблема не в том, что он не желает остановить квинси, напротив. Проблема в том, что мы не можем допустить, чтобы эта сила была хоть как-то ему подвластна. Давайте так, — переведя дух, Ичибей одарил меня улыбающимся взглядом. — Вы позволите сепарировать свой занпакто от связи с хогиоку, а затем поможете нам использовать вашу силу, чтобы остановить Яхве. А мы… нет, не так. А я в свою очередь помогу убедить Кьёраку-сана снять с вас смертоносную печать, а также замолвлю за вас слово. И секрет о вашем происхождении останется в тайне. Что скажете? Вы ведь хотели быть капитаном, Хинамори-сан. Думаю, сейчас вы можете исполнить эту роль как нельзя лучше. Защитите своих людей, своих близких… и тогда нулевой отряд гарантирует вам спокойную жизнь.

Глава 32. «Цена спасения»

Крик, пробивающийся сквозь толщу воды. Вот как бы Айзен описал голос, раздавшийся у него в голове спустя столь длительный срок. Крик, полный ужаса и отчаяния. Все равно что музыка для его ушей. Он был бы не прочь не просто уловить отзвук ужаса Хинамори, но и услышать его собственными ушами, понаблюдать за тем, как она приползла бы к его ногам, моля о помощи и защите. Однако насладиться удовлетворением от сладких мечтаний, крутящимся змеей где-то под ребрами, Айзен не успел. Потому что засвидетельствовал причину того, что вызвало у его лейтенанта дикую панику.

Хоть что-то интересное.

Из-за проклятых печатей, удерживающих его в тюрьме, связь, которую выстроил хогиоку между ним с девушкой, действовала в одностороннем порядке. Поэтому, равно как и ее крик, мужчина различил только неясный образ угрозы.

С тех пор, как Хинамори перестала общаться с ним, их связь ослабла. Или, лучше сказать, девушка неосознанно отгораживалась от нее, что, конечно, было тщетно. Потому что влияние артефакта на чертовку крепло с каждым днем, и это не зависело от желаний Хинамори. Когда Айзен впервые понял, что может слышать ее, наблюдать за ней, он хотел к чертям собачьим разнести все вокруг себя. В воображении, разумеется. И дело не в печатях, а, скорее, в банальном самоконтроле.

Девчонка обдурила его. Взял на воспитание щенка, а выросла волчица. Мужчина и не знал, гордиться ему или же преисполниться ненавистью. Он мог сколько угодно оправдываться тем, что Хинамори, словно стервятник, урвала чужую добычу. Но факты таковы, что он в тюрьме, а она не просто на воле, но еще и выбила место капитана.

«Вырастил на свою голову», — так и тянуло сказать Айзену, но вот какой оттенок придать фразе? Раздражение или же поощрение? Да и ладно Хинамори, все же рядом с ним она чему-то, да должна была научиться, она стала лучше, сумела прыгнуть выше головы. А вот что стало с ним?

Вот это и раздражало сильнее всего. В этом Айзен и видел главный камень преткновения: он поддался эмоциям. Сила хогиоку вскружила ему голову, подтолкнула отмахнуться от осмотрительности и предосторожности, и самое смешное, он не просто чувствовал себя сильнейшим существом, он стал им. А маленькая шинигами, что без устали зудела у него под ухом о предусмотрительности в тот момент вызывала разве что раздражение. Ему хотелось проучить ее, показать, что никто не может ничего противопоставить богу. А также покуситься на то, что ему принадлежит…

Этот парень из одиннадцатого отряда, он никогда ему не нравился. Надо было запретить Хинамори изначально с ним тренироваться, возможно, это помогло бы избавиться от проблемы на корню. Но даже если так, Айзен, как бы противно ни было, признавал свою оплошность в том, что поддался соблазну убить офицера руками Хинамори. И все для того, чтобы показать: она принадлежит ему, у нее есть только он, он дал ей жизнь, он должен быть для нее всем миром. В тот момент мужчине казалось унизительным, что его, фактическое божество, ставят на один уровень с каким-то неудачником.

И вот проблема — это вообще не должно было волновать и тревожить его. Но потревожило. Спутало мысли, ударило в голову жгучими опьяняющими эмоциями. Просто удивительно… а еще позорно и отвратительно. Из-за одной ошибки проиграть войну. Поучительно в то же время.