Все по-настоящему

— Ты боялась? — Клим приподнимается, чтобы заглянуть мне в глаза, и я вынуждена приподнять голову.

— Ну-у-у, вообще-то это был мой дебют.

— Серьезно?

— Угу. А что, не похоже?

— Не знаю. Меня так штырило, что даже если бы ты меня укусила, вряд ли бы я это почувствовал.

Откидываю голову и смеюсь. Знал бы Клим, как меня греет его признание. Почти так же, как слова о том, что он ни за что бы не променял наши отношения.

— Как хорошо, что я не стала тебя кусать.

— А я бы не отказался чего-нибудь погрызть… — рычит Клим и принимается меня щекотать. С визгом спрыгиваю с кровати, добегаю до двери и останавливаюсь — потому что попала в ловушку. Совершенно точно я не могу позволить себе бегать голышом по квартире. Жили бы мы одни — другое дело, но у нас тут полно народу, я уж молчу о Стасяне, который только и мечтает, как меня побольнее цапнуть. Вряд ли он упустит возможность впиться в мой голый зад.

— Покормить тебя? — невинно хлопаю глазами, с тревогой наблюдая за приближающимся ко мне Климом. Все же наши пробежки не прошли даром. Как и здоровый сон. Он будто помолодел и стал беззаботнее, что ли? Я его таким расслабленным — забыла, когда и видела.

— Может быть, сначала душ? — подходит вплотную и касается пальцами белесых разводов на моих бедрах. Пожалуй, после двух месяцев совместной жизни, стесняться довольно глупо, но я, наверное, нескоро преодолею этот момент. — Потру тебе спинку? М-м-м?

— Звучит заманчиво. Но что, если кто-то придет, когда мы…

— А ничего! Все взрослые люди. И вообще, гнать их отсюда надо. Хотя, может, и не придется, — чешет в затылке Клим.

— Ты о чем?

Иду к шкафу, беру махровый халат. Надеваю и протягиваю такой же, но чуть побольше, мужу. С любовью, которую прямо сейчас вряд ли могу скрыть, наблюдаю, как он одевается. И снова касаюсь рукой кудряшек на его макушке.

— Я сегодня э-э-э… несколько вышел из себя, — признается Клим, бодая мою ладонь, ну, вылитый кот! — И сказал отцу все, что о нем думаю.

— Хм…

— Ты меня осуждаешь, — вздыхает мой муж и, наверняка зная, что точно сможет меня отвлечь, садится на кровать и лицом прижимается к моему животу. И это… сто процентов срабатывает. Я не могу на него сердиться.

— Ну, и что тебя подтолкнуло к этому… хм… разговору?

— Все вместе!

— По-моему, ты к нему несправедлив.

— И ты туда же. Вы все… все на его стороне.

— Ошибаешься.

— Правда? — Клим вскидывает лохматую голову и смотрит мне прямо в глаза.

— Я — твоя жена. У меня теперь только одна сторона. Твоя.

— То есть брак со мной сделал тебя односторонней? — улыбается этот глупый.

— Определенно. И именно потому, что я на твоей стороне, а не на чьей больше, мой тебе совет — отпусти, наконец, обиду. Прошлого не изменить, но будущее зависит лишь от нас. От наших мыслей, действий и поступков.

— Посмотрю, что ты скажешь, когда этот кобель разобьёт твоей матери сердце.

— А что скажешь ты, если этого не случится?

— Скажу, что мир сошел с ума.

Прерывая наш диалог, в глубине квартиры загремели замки.

— Есть кто дома? — заорала Ника, потянуло сквозняком, и входная дверь захлопнулась.

— Есть! — кричу в ответ и добавляю тихо: — И Нике… Нике ты тоже нужен. Она тянется к тебе, как никто. Не отталкивай ее. Хорошо?

— А я и не отталкиваю. Просто не знаю, о чем с ней говорить! Она же девчонка, господи…

— Тогда рекомендую тебе набраться опыта. Потому что, видит бог, если у нас родится дочь, общаться вам точно придется, — в последний раз веду по плечу мужа и отступаю в сторону. Но он тут же вскакивает вслед за мной:

— Погоди-погоди! Какая дочь? Почему дочь? Тебе что, сказали, что это девочка?!

Смеюсь. Закатываю глаза к потолку:

— Нет, конечно. Пол ребенка можно определить ближе к восемнадцатой неделе беременности. Но с вероятностью пятьдесят на пятьдесят это может быть девочка, Клим. И судя по всему, тебе лучше начать свыкаться с этой мыслью. На всякий случай…

Оставляю ошарашенного мужа и, подхихикивая, выхожу из комнаты.

— Голодная? — интересуюсь у развалившейся на диване Ники.

— Как волк.

— Сейчас схожу в душ и что-нибудь приготовлю.

— Я тебе помогу, — обещает Ника, ковыряя ногтем заусеницу. — Кстати, это не твой телефон разрывается?

— Ох! И правда.

Бегу в прихожую, чуть не убившись о выскочившего мне прямо под ноги Стасяна, выуживаю из сумки смарт и с облегчением выдыхаю. Слава богу, не по работе, а значит, ничего непоправимого не произошло. Прикладываю трубку к уху:

— Привет, Кир! Что-то срочное? Я как раз собиралась в душ…

— Да нет. Не срочное. Я просто хотела убедиться, что ты на нас с Сашкой не обижаешься. Все ведь вышло, как нельзя лучше, правда?

— Наверное, да, раз ты говоришь, — смеюсь я. — Но неплохо бы уточнить, о чем вообще идет речь.

— Как… Клим еще не сказал тебе?

— Не сказал о чем?

— Хм… Пообещай, что не будешь злиться?

— Кира! Ну, что вы уже натворили, а?

— Это мы подстроили вашу с Климом роспись.

Глава 24

Клим

Девочка. У меня может родиться дочь. Наверное, похожая на Тату. Или на ее мать-армянку. Или на прибалта-отца. Кровей понамешано в моей жене — дай боже.