Все по-настоящему

– Я не серийный убийца, клянусь, – говорит он.

– Эм-м-м, вероятно, именно это и сказал бы серийный убийца. Я к тому, что вряд ли они

разгуливают вокруг с табличками в руках или в футболках с надписью «Привет, меня зовут

Джек, и я серийный убийца».

14

– Согласен. Но настоящий серийный убийца, наверное, не стал бы упоминать о серийных

убийцах. Ну, знаешь, потому что это было бы слишком очевидно.

Тут он прав.

– Ну так что, я могу отвезти тебя к себе? – спрашивает Джетт, кладя руки обратно на руль. –

Безо всяких стремных сексуальных намеков и попыток закадрить?

Вздыхаю, поскольку у меня нет другого выбора. Разве только попросить его отвезти меня

обратно.

Нет, только не это. Я доведу дело до конца.

– Конечно.

– Только не радуйся так сильно, – смеется он, сигналит и выезжает на дорогу.

– Извини. Ночка выдалась просто отстойная. Долгая история. Мне бы не хотелось об этом

говорить.

Джетт понимающе кивает. Это еще и неловкая история.

– Ну, я просто хотел сказать, что настоящий друг никогда не заставит тебя чувствовать себя

дерьмом. Мое личное мнение.

Не знаю, о чем еще говорить – я совершенно не умею болтать о пустяках и обычно ляпаю

что-нибудь невпопад, – но у Джетта и в этой сфере, оказывается, талант. Я узнаю, что он

изучает изобразительное искусство и ему тоже двадцать один. Он расспрашивает о моей

специальности и о некоторых предметах. Это помогает мне перестать думать о том, насколько я

сердита и обижена, и я осознаю, что улыбаюсь и смеюсь. Джетт просто заражает позитивом.

Мы выясняем, что в прошлом году вместе ходили на одни лекции, начинаем болтать о

безумном профессоре, и не успеваю я опомниться, как мы сворачиваем к тому, что, вероятно,

когда-то было зданием, но теперь походит на него лишь отдаленно. Оно столько раз красилось

и перекрашивалось, что я даже угадать не берусь, какого оно должно было быть цвета. Окна

напоминают глаза, и их настолько покорежило, что вид дома приводит в уныние.

– Да, это жалкая хибара. Но я жалкий бедняк, так что она как бы мне подходит, правда?

– Да нет, она, м-м-м… – Я пытаюсь придумать хоть какие-нибудь добрые слова об этом

доме. – Ладно, хорошо, это жалкая хибара. Но уверена, что ты сделал с ней все, что мог. Моя

ненамного лучше. – Это очень любезно с моей стороны. Я думала, что у меня плохой дом, но по

сравнению с его жилищем это просто особняк с фонтанами и кольцевой подъездной дорожкой,

а трейлер, в котором я выросла, – отель «Четыре сезона».

Он смеется и обходит машину, чтобы открыть мне дверь, прежде чем я успеваю сама это

сделать. Я настолько удивлена, что не могу ничего поделать с застывшим на лице потрясением.

– Прости. Это привычка. Мои родители были вроде как строгими.

На секунду с Джетта слетает обычная маска жизнерадостности. Потом он снова улыбается и

ведет меня к дому. Ему требуются два ключа и два пинка ногой, чтобы открыть дверь.

– А еще есть секретный пароль, если пинки не сработают, – сообщает он мне, пропуская

внутрь.

– Какой? – шепотом спрашиваю я.

Джетт наклоняется ко мне, и его дыхание согревает мое ухо. Очень по-хорошему согревает.

Не страшно. А еще от него хорошо пахнет. Не разит потом, но и не несет «Аксом». Просто

легкий аромат… может, туалетной воды? Такой освежающий – на флаконе, вероятно, написано

что-нибудь вроде «Тропический лес». Очень вкусно. Пожалуй, я не против вдыхать его еще и

еще, но Джетт отодвигается.

– Если скажу, мне придется тебя убить.

– Ах, так значит, ты все-таки серийный убийца.

В ответ Джетт просто смеется. Бросаю на него сердитый взгляд, но он обгоняет меня и

проходит внутрь.

– Показать тебе квартиру? – Джетт обводит рукой гостиную, где стоит один из этих

страшных как смертный грех (если есть еще что-то более страшное, то он именно такой)

диванов в клетку, который он, вероятно, выбрал на какой-нибудь гаражной распродаже,

кофейный столик, заваленный пустыми красными пластиковыми стаканами, коробками из-под

пиццы и другим мужицким хламом.

– Да, конечно.

15

Пытаюсь не смотреть на пол, пока Джетт ведет меня через гостиную. За ней оказывается

кухня размером с почтовую марку. В ней полно желтых шкафчиков, стоящих тут, наверное, с

семидесятых, и всевозможных бытовых приборов, лет которым явно не меньше, чем

шкафчикам. Они такого, знаете, уродского зеленого цвета – надо было быть под кайфом, чтобы

посчитать его привлекательным.

Джетт потирает затылок, видно, что он немного смущен царящим здесь кавардаком. В

раковине тарелки, на кухонной стойке еще несколько коробок из-под пиццы, и, к тому же, в

воздухе чувствуется легкий запах прокисшего пива.

– Знаешь, я махнул рукой на попытки поддерживать здесь порядок. Мой сосед просто снова

разводит эту грязь. Он неплохой парень, только не понимает, что убираться надо постоянно. –

Меня поспешно выводят из кухни.