Все правители Москвы. 1917–2017

— Ну, не все, конечно, улыбнулся он, беря с блюда кусок своего любимого капустного пирога. — Ветхие, пришедшие в негодность, будут сносить, что уже и делалось, и делается.

— Вот мы живем в старом доме.

— А где вы живете? — спросил Промыслов.

— Мархлевского, 3.

— Это хотя и старый, но крепкий дом. Имеет надстройку. Его сносить не будут, — объяснил Владимир Федорович.

Все поразились, что председатель Мосгорисполкома знает этот дом и даже помнит, что на нем надстройка.

Следует заметить, что В.Ф. Промыслов вообще великолепно знал Москву, помнил сотни названий улиц, переулков, проездов, даже дома, которые стояли на них; мог назвать маршруты троллейбусов, автобусов, их конечные остановки, и уж, конечно, хорошо представлял себе, где что в Москве строится.

Когда уходил со дня рождения — нужно было в этот день еще встретить делегацию муниципалитета Праги, — сын со снохой пошли проводить его до машины.

— А у нас новость, отец, — сказал Валентин Владимирович. — Анне на работе садовый участок дают. Дачу будем строить.

Он строго посмотрел на сноху и сына и заключил:

— Никаких участков и никаких дач.

Сам никогда не имел собственной дачи и детям запретил иметь. Такой был Владимир Федорович. И от «Мерседеса», который ему подарила в то время западногерманская фирма, он отказался, хотя немцы со свойственной им точностью указали в документах, что машину дарят лично ему и что просят разрешить В.Ф. Промыслову пользоваться ею как личной собственностью. Он все-таки передал «Мерседес» государству.

Когда ехал от сына на Киевский вокзал, куда пребывал поезд из Праги, увидел освещенное здание Московского университета на Ленинских горах, вспомнил, что в этом году исполняется 20 лет со дня его открытия.

1 сентября — в день начала нового учебного года — В.Ф. Промыслов был у студентов университета, выступал перед ними, а потом присутствовал на одной из лекций, после которой его пригласили на другую, но он, улыбаясь своей сдержанной улыбкой, отказался:

— С удовольствием пошел бы. Очень интересно слушать ваших профессоров. Но мое студенческое время уже давно кончилось, теперь — ваше. Берегите его!

В Москве в 1972-73 учебном году в вузах, включая заочников, обучались 618,9 тысячи человек, а по данным Московского статистического управления, на 15 января 1970 года в столице было 99,99 % грамотных. Каждый пятый москвич имел высшее образование, каждый третий — среднее специальное или незаконченное высшее.

В октябре 1974 года Промыслов оказался в Вене на сессии Международного конгресса Олимпийского Комитета. На сессии рассматривалась заявка Москвы, как города — претендента на проведение Олимпийских игр 1980 года. Это была уже вторая попытка. Первая, в 1970 году, в Амстердаме окончилась неудачей. Тогда решили провести Олимпиаду в Монреале.

Владимир Федорович, естественно, волновался. «Неужели и на этот раз будет неудача?» Президент Олимпийского Комитета, с которым он был хорошо знаком, лорд Килланин успокаивал его:

— Все будет хорош, господин Промыслов. Вы ест… победит!

Он плохо говорил по-русски, но понять все-таки было можно. И хотя всегда рядом находился переводчик, лорд Килланин с В.Ф. Промысловым всегда говорил на русском языке.

Прекрасная пора осени в Вене, а особенно в Венском лесу. Деревья стоят усыпанные золотом листвы, и тишина. Мощеная дорога тянется ввысь. Вспоминается волшебная мелодия Штрауса «Сказки Венского леса». Владимир Федорович выкроил время и утром отправился в Венский лет. А как иначе? Быть в Вене и не увидеть Венского леса?

Сессия Олимпийского Комитета начиналась в 11 утра. Назад возвращался пешком. Машина, которая ему была выделена Олимпийским Комитетом, ехала сзади. Переводчица рассказывала ему о Вене.

— Перед вами собор святого Стефана, — показывала она на величественное сооружение пятнадцатого века. — А это Хофбург, резиденция Габсбургов.

Дворцы в стиле барокко окружали со всех сторон. Семнадцатый, восемнадцатый век. Знаменитый Венский оперный театр. Владимир Федорович залюбовался лепниной фасада — поистине беспределен гений человека. Иногда он переводил взгляд на проезжающие машины, автобусы, литые решетки перед домами. Он обратил внимание на телефонные будки, в каждой из которых лежал на полочке толстый справочник телефонов. Мужчина в фартуке и зеленых резиновых перчатках мыл мылом у маленького магазинчика асфальт; разносчик молока оставлял бутылки прямо у дверей домов. Как далеко еще Москве до всего этого. Хотя, казалось бы, что тут особенного? Но у нас? Попробуй, оставь…

Настроение его изменилось. Он слушал переводчицу уже менее внимательно, думал о Москве.

Сессия МОК избрала Москву местом проведения следующих Олимпийских игр.

— Я говорит! Говорит! — радостно стал пожимать ему руку лорд Килланин. — Я поздравлят вас!..

Председатель Исполкома Моссовета поблагодарил членов Комитета за оказанные Москве честь и доверие и пообещал, что город все сделает для того, чтобы Олимпийские игры прошли успешно.

Вернувшись из Вены, сразу услышал от секретариата, что несколько раз звонил В.В. Гришин.

— Очень интересовался, когда вы вернетесь…